Под большим секретом

«Реджиналд (не выдержав). О, это слишком чудесно! Дайте мне поиграть, не то мне не совладать с собой... Я должен сделать одно признание, раскрыть некий секрет. Ваша игра исторгает его из меня…»
«Лечение музыкой», Бернард Шоу

За несколько дней до этого выступления симфонического оркестра Борис Гребенщиков, сам того не ведая, невольно поучаствовал в рекламе псковского концерта. «Всем Британия хороша, — произнёс Гребенщиков в своей передаче «Аэростат» на «Радио России». — Вот только за последние пару сотен лет никто не может назвать толком ни одного популярного британского композитора. Ну, Воэн-Уильямс, ну, Бенджамен Бриттен, ну, Делиус… Единственное исключение — это Густав Хольст». А на 25 марта 2017 года в Псковской областной филармонии был запланирован концерт Объединённого оркестра Северо-Запада России. Первое отделение было отдано как раз английской симфонической музыке ХХ века, то есть музыке Воэн-Уильямса, Хольста…

В Объединённый оркестр Северо-Запада России вошли музыканты из симфонического оркестра Псковской областной филармонии и камерного оркестра Новгородской областной филармонии.

Первое отделение посвятили английской музыке, второе — отечественной, в смысле написанной в то время, когда наша страна называлась СССР. До перерыва за дирижёрским пультом находился главный дирижёр псковского оркестра Эдуард Банько, а после — художественный руководитель и главный дирижёр новгородского оркестра Лев Дунаев.

На концерте. Псков, 25 марта 2017 г. Фото: Андрей Кокшаров

Самые популярные английские композиторы ХХ века — это совсем не Бриттен и не Хольст, а музыканты другого поколения. Рок-музыканты.

Но Густав Хольст действительно оказал на этих рок-музыкантов некоторое влияние.

Хольст в Великобритании фигура заметная. Особенно известна его симфоническая сюита The Planets («Планеты»), написанная в 1914-1916 годах. В ней было заложено то, что спустя полвека проявилось в произведениях, которые принято называть прогрессивным роком. Отрывки из этого сочинения исполняли ведущие рок-музыканты, в основном, конечно, английские и американские: King Crimson, Yes, Emerson, Lake & Palmer, Cream, Black Sabbath, Led Zeppelin, Manfred Mann, Rainbow, Deep Purple, вплоть до System of a Down … Перечисляешь, как будто наугад листаешь рок-энциклопедию. Но Объединённый оркестр Северо-Запада России сыграл не проверенную популярную сюиту «Планеты», а произведение менее известное — «Сюиту святого Павла» для струнного оркестра. Написана она ещё до «Планет» — в 1912-1914 годах. Она более предсказуема и менее таинственна. «Сюита святого Павла», в отличие от «Планет», музыка земная. Финальная часть, построенная на народной английской мелодии, просто-напросто танцевальная. Струнным есть где разгуляться. В этом концерте сюита Хольста выполнила роль увертюры, после чего настало время, наверное, самого интересного произведения этого вечера.

Музыка однокурсника Хольста по Стэнфорду Ральфа Воэн-Уильямса (внучатого племянника Чарлза Дарвина) звучит в Пскове очень редко. Субботним вечером в большом зале Псковской областной филармонии прозвучал «Взлетающий жаворонок» — романс для скрипки с оркестром. Солировала Александра Зубова (Петербург).

Александра Зубова. Псков, 25 марта 2017 г. Фото: Андрей Кокшаров

В Пскове жаворонок взлетал под не запланированные композитором звуки. Малыш в пятом ряду играл в машинки и что-то бормотал, иногда отвлекаясь на то, что происходило на сцене. Самой же энергичной фигурой на сцене был дирижёр Эдуард Банько, поэтому мальчик иногда тоже по-дирижёрски взмахивал руками, но машинки ему были всё же интереснее, чем произведение Ральфа Воэн-Уильямса.

Скрипка в этом романсе — жаворонок, а оркестр — небо. К струнной группе присоединилась духовая группа. Сочинённый перед самой Первой мировой войной, этот романс для скрипки с оркестром запечатлел тот мир, который вскоре наяву исчез навсегда, но сохранился на нотной бумаге.

А когда началась мировая война, тогда-то для иллюстрации и понадобился воинственный «Марс» Густава Хольста. Пока же мир пребывал в наивной безмятежности. В 2017 году, несмотря на нестабильность в мире, подобная безмятежность своей притягательности не утратила.

Завершал первое отделение настоящий английский детектив — несколько вариаций на тему «Энигмы» Эдварда Элгара. В каждой из вариаций Элгар зашифровал имена или названия. После первого исполнения «Энигмы» в 1899 году Элгар оставил в программке загадочную запись: «Я не стану объяснять "Энигму" — это должно остаться неразгаданным. Предупреждаю вас, что связь между вариациями и самой темой порой едва уловима; сквозь все вариации проходит другая, большая, несыгранная тема…» Существуют десятки вариантов расшифровки. Называются имена друзей Элгара, приводятся библейские цитаты, вспоминают о Моцарте, Мартине Лютере…

Самая распространённая расшифровка заключается в том, что за каждой вариацией скрывается имя какого-нибудь современника композитора: жены, друзей, родственников, коллег. Не исключено, что в мелодиях композитор изобразил характеры конкретных людей. В прозвучавшей в Пскове вариации Nimrod Элгар, возможно, имел в виду английского публициста и музыкального редактора, которого звали August Johannes Jaeger. Логика дешифровальщиков такова: Нимрод — герой Пятикнижия, воитель-охотник и царь, а фамилия Jaeger созвучна с немецким Jäger (егерь, охотник). Но это тот случай, когда никто ничего не знает наверняка. Даже такой искушённый автор, как музыкальный критик газеты Star Бернард Шоу. Ведь кроме того, что Элгар сочинял музыку, он всерьёз занимался криптографией и даже поучаствовал в расшифровке посланий русских революционеров конца XIX века. Так что финал английской части псковского концерта остался открытым.

Второе отделение в основном посвятили самой известной отечественной балетной музыке XX века. Прозвучало то, что сразу приходит на ум, когда слышишь имена знаменитых композиторов. Сергей Прокофьев — значит, балет «Ромео и Джульетта», а именно фрагмент «Монтекки и Капулетти». Валерий Гаврилин — значит, балет «Анюта» («Большой вальс», «Каприз», «Тарантелла»). Арам Хачатурян — значит, музыка к балету «Гаянэ». На примере этого балета можно увидеть, насколько хорошая музыка долговечнее и шире любого либретто. В балете «Гаянэ» действуют председатель колхоза, чабан, агроном, геологи, начальник пограничной охраны… Но не о них вспоминают, когда слышат о Хачатуряне, а о «Танце с саблями», о «Лезгинке»… В Пскове о них тоже вспомнили благодаря объединённому оркестру.

Кроме этого во втором отделении прозвучали «Маленький триптих» Георгия Свиридова и три фрагмента из балета Дмитрия Шостаковича «Болт» — полька «Бюрократ», «Танец ломового» и «Танго». Когда в 1931 году балет Шостаковича был поставлен, в советских газетах писали: «Возмутительный пляс кузнеца с двумя молоточками похож на пародию… Танец красноармейцев (скачка на венских стульях) — издёвка над красной кавалерией, а все красноармейские танцы дискредитируют Красную армию». Прошло много десятилетий. Красной армии давно нет, а музыка Шостаковича по-прежнему звучит. Она бессмертна, как, впрочем, и бюрократы.

На бис Лев Дунаев с Объединённым оркестром Северо-Запада России исполнили «Романс» Георгия Свиридова (музыкальные иллюстрации к повести Александра Пушкина «Метель»). Этот романс основан на совсем другом романсе — «Не уходи, побудь со мною», сочинённом в 1899 году не знавшим нотной грамоты тридцатилетним чиновником Николаем Зубовым (он был автором и слов, и музыки). «Не уходи, побудь со мною, // Здесь так отрадно, так светло, // Я поцелуями покрою // Уста, и очи, и чело…» Николай Зубов посвятил романс певице Анастасии Вяльцевой. Зубова она не послушала и ушла, зато «Романс» позднее вдохновил ни кого-нибудь, а Георгия Свиридова. Разгадка этого романса, в отличие «Энигмы» Эдварда Элгара, лежит на поверхности.