Заповеди «Заповедника». Часть вторая

В прошлом году на поляне в Михайловском во время вручения Довлатовской премии (первую премию вручал министр культуры России Владимир Мединский) прозвучало пожелание, чтобы в 2016 году претендентов на эту литературную премию было не 56, а больше. Но в этом году о литературной премии на Довлатовском фестивале «Заповедник» даже не упомянули. Зато по созданной в 2015 году традиции вручили премии лучшим псковским экскурсоводам, а до этого участники фестиваля, включая самых именитых, отправились в сопровождении экскурсовода Вячеслава Козьмина на пешеходную экскурсию «по следам Довлатова» — с поляны Михайловского до деревни Бугрово.

«Русская рулетка»

Самое многолюдное событие второго Довлатовского фестиваля «Заповедник» прошло в Большом концертном зале Псковской областной филармонии. Но оно Довлатову посвящено не было. Это был предпремьерный показ фильма Павла Лунгина «Дама пик». Тем, кто ждал то ли экранизации повести Пушкина, то ли экранизации оперы Чайковского, не повезло. Кинорежиссёр Павел Лунгин, несколько раз обращавшийся в художественных фильмах к теме музыкального таланта («Такси-блюз», «Дирижёр»), снял триллер об игре, таланте, азарте и страсти, где классические мотивы — впечатляющий, но только фон. Тот же, кто был заранее подогрет отрицательными рецензиями, скорее всего, на фильм «Дама пик» вообще не пошёл, наслышанный о том, что зрители уходят с этого фильма со словами «Бедный Пушкин!» (фильм до псковского фестиваля показывали в нескольких городах на фестивалях — от Владивостока до Калининграда).

Никакой Пушкин не «бедный». «Дама пик» — это очень хорошее жанровое кино, которое в России почти не снимают. Вернее, пытаются постоянно, но обычно ничего не выходит. После российского сериала «Родина» были опасения, что и сейчас не получится.

Когда за несколько часов до показа «Дамы пик» я во время интервью с Павлом Лунгиным своими вопросами слегка «задел» его сериал «Родина», который мне нравится несравненно меньше, чем американский аналог, то с тревогой подумал: а вдруг и с «Дамой пик» будет то же самое? Всё-таки там тоже должен быть американский след (сценарий «Дамы пик» начинал сочинять лауреат премии «Оскар» Дэвид Сайдлер). Писали, что главную героиню должна была играть Ума Турман. Но потом планы, сценаристы и многое другое поменялись. Работа над фильмом растянулась на четыре года. Долго подбирали исполнителей, искали деньги… В фестивальной афише сценаристами значились Павел Лунгин, Валерий Печейкин, Александр Лунгин и Стивен Уолш. В прошлом году Валерий Печейкин тоже присутствовал в фестивальной афише Довлатовского фестиваля «Заповедник» — он был автором пьесы «Горье», спектакль по которой показали на Большой сцене псковского театра драмы.

Итак, фильм «Дама пик» создавался долго. Не всегда это идёт фильмам на пользу. Бывает, что по ходу дела смещаются акценты. Но, кажется, все перемены пошли на пользу. А главное достоинство этого кино — актёрские работы. Возможно, менее искушённый и более молодой режиссёр поддался бы соблазну максимально использовать современные технологии. Обычно это выглядит навязчиво и напоминает демонстрацию технических возможностей, а сюжету только вредит. Лунгин выбрал внятный сюжет и точно подобрал актёров — Ксению Раппопорт, Ивана Янковского, Игоря Миркурбанова, Владимира Симонова… Отдельно следует выделить Марию Курденевич в роли Лизы. Даже эпизодические роли запоминаются. Блокнот во время просмотра доставать не надо: каждый эпизод прочно впечатывается в память. Немного мистики, совсем немного эротики, много классической музыки, подпольное казино, «русская рулетка», нерусская бандитская группировка… Но, конечно, никаких бессмысленных головокружительных погонь и мордобоя ради мордобоя.

Кадр из фильма «Дама пик». Фото: kinopoisk.ru

По поводу музыки у Павла Лунгина имелись некоторые сомнения. Может быть, надо делать современные аранжировки? Воспримет ли «широкий зритель» чистое музыкальное искусство без примесей? Режиссёр решил использовать музыку в её классическом виде. В фильме звучат голоса солистов Большого театра.

После окончания фильма, когда Павел Лунгин поднялся на сцену, зрители первым делом его спросили: «Кто поёт?» За Ивана Янковского поёт его сверстник Арсений Яковлев. «Голос — он настаивается, как вино, — рассказал режиссёр. — Такую партию люди начинают петь только в 35 лет — иначе сломается голосовой механизм. Партию Германа записывали по куплетику, по две строчки, потом мы это склеивали». Было бы совсем хорошо, если бы роли исполняли оперные артисты и они же пели. Но тогда бы это было совсем уж какое-то «запредельное кино». А так «Дама пик» — крепкий фильм, который и показывать, и смотреть не стыдно. Оперная дива София Майер (Ксения Раппопорт) возвращается в Россию после четвертьвекового отсутствия и ставит оперу «Пиковая дама». На роль Германа настойчиво напрашивается молодой певец Андрей (Иван Янковский, внук Олега Янковского). Он хочет не просто спеть арию Германа, а стать Германом. И г-жа Майер это ему устраивает в полной мере.

«Триллер» в переводе означает «волнение». Павел Лунгин действительно заставил волноваться — особенно тех, кто почему-то ждал от него классической экранизации. Но сколько бы ни критиковали Павла Лунгина за это кино, сколько бы ни сравнивали «Даму пик» с фильмом «Чёрный лебедь», это не сравнится с критикой, которая обрушилась в XIX веке на авторов оперы «Пиковая дама» Петра Чайковского. Автор либретто Модест Чайковский по произведению Пушкина прошёлся безжалостно, и в итоге получилось самостоятельное произведение.

Обречённые

Центральным событием нынешнего Довлатовского фестиваля неизбежно должен быть стать спектакль «Человек, обречённый на счастье» режиссёра Бориса Бирмана. Центральный — необязательно лучший. Некоторые именитые гости фестиваля до конца спектакля не досидели, но просили свой уход не афишировать и для прессы комментариев не давали — не хотели обижать организаторов фестиваля. Но какие могут быть обиды? Бесспорные спектакли, как правило, скучны. Придраться вроде бы не к чему, но смотреть необязательно.

С «Человеком, обречённым на счастье» — совсем другое дело. Спектакль готовился специально к фестивалю. Задействована была значительная часть труппы псковского драмтеатра. Создатели спектакля решили охватить сразу множество произведений Довлатова, объединив их в гипертекст… Часто Довлатова представляют автором баек. Причём так его воспринимают как некоторые его недоброжелатели, так и многие почитатели. В действительности Довлатов, скорее, сочинял эпос. Но это был своеобразный эпос — немногословный. Он умел отбрасывать всё лишнее. Его короткие книги многозначительны. «Наши», «Ремесло», «Компромисс», «Чемодан», «Филиал», «Заповедник», «Зона»… Достоинство спектакля в том, что это была попытка вырваться за искусственные рамки, в которые часто писателя Довлатова помещают (в качестве флажков выступают алкоголь, журналистские компромиссы, богемные истории).

Корни «Человека, обречённого на счастье» — в повести «Наши», начинающейся со слов: «Наш прадед Моисей был крестьянином из деревни Сухово. Еврей-крестьянин — сочетание, надо отметить, довольно редкое. На Дальнем Востоке такое случалось. Сын его Исаак перебрался в город…» И так далее. В общем, библейская история, только немного смешнее. Ну и конечно, материнская линия: огромная кавказская семья, Тифлис, суровый вспыльчивый дед («Один из поединков моего деда с Богом закончился вничью…»). Мне герои повести «Наши» напоминали героев книг Фазиля Искандера — автора самого значительного отечественного современного эпоса.

Таким образом, на театральной сцене предпринята смелая попытка объять необъятное — связать большинство произведений Сергея Довлатова, соединить разные книги, континенты и временные пласты. Авторы не задавались целью обязательно рассмешить зрителей. Был важен масштаб — и в то же время лирическая основа. Ведь Довлатова ценят не только за то, что он был большой шутник. И здесь заложено внутреннее противоречие спектакля. Довлатов — мастер краткости. Он постоянно недоговаривал. Он афористичен. А в спектакле «Человек, обречённый на счастье» действо всё длится и длится. Кажется, что авторы спектакля хотят непременно всё договорить, до самого последнего слова — и в этом отступают от духа произведений Довлатова.

Сцена из спектакля «Человек, обречённый на счастье» Фото: drampush.ru

И всё же показанный на Большой сцене псковского театра драмы спектакль нельзя назвать однодневкой, даже если окажется, что из-за проблем с авторскими правами его больше никто никогда не увидит. Это лучшее, что сделали в псковском театре за последнее время.

Лунная соната

Отзывы не только о спектакле, но и обо всём фестивале звучат до сих пор — от восторженных до скептических. Восторги связаны с «неформальностью» и с «довлатовским духом», а скепсис касается «междусобойчика» и того, что Довлатов с его поклонниками якобы заслоняет более масштабные фигуры, которым должного внимания не уделяется (среди «более масштабных фигур» кого только не называют — от Александра Пушкина до Семёна Гейченко). Высказывают и ещё одну претензию, указывая на пестроту и разножанровость (фильмы, спектакль, стихотворные вечера, художественные выставки, концерт электронной музыки, философская лекция…). Что связывает таких разных людей, как поэты Владимир Алейников и Юлий Гуголев, с обладателями титула «Экскурсовод года» Екатериной Фёдоровой, Светланой Быстровой, Еленой Левашовой и Наталией Рясинцевой, а их всех — с музыкантами экспериментальной группы All In Orchestra? Эти претензии можно было бы рассматривать всерьёз, если бы Довлатовский фестиваль был мемориальным. Но организаторы фестиваля, судя по всему, стремятся воссоздать не букву, а дух («довлатовский дух»?). Таким образом, фигура Довлатова в данном случае выступает, скорее, как некий ориентир. Он был высок, и его было видно издалека. Куда это создателей фестиваля заведёт — пока непонятно. Вырулить можно куда угодно. Такая мысль мне пришла на лекции философа Александра Секацкого (в Малом зале драмтеатра его слушали целых тридцать человек). Секацкий говорил о «симбиозе Бахуса, Эроса и Логоса», рассказывая о подпольной советской культуре Петербурга, о поколении дворников, кочегаров и сторожей («им было нечего бояться, потому что нечего терять»). Секацкий рассказывал о том, что самые красивые девушки тогда делали выбор в пользу «непризнанных гениев». И так продолжалось до распада СССР. «После распада СССР они стали вообще никто, а партийно-комсомольский актив прекрасно вписался в новую жизнь, поделив власть с братвой, — рассказал Александр Секацкий. — Муза истории Клио чрезвычайно любит такую иронию. После этого изменился эротический выбор. Все девушки вдруг полюбили «нефтесосов»…» С этим спорить сложно, в отличие от других высказываний Александра Секацкого. Философ говорил, что «важным мифологическим элементом была любовь к Америке», но «покровительство Америки в 90-е годы привело к крушению надежд». «Американцы поступили с Россией как конкистадоры с индейцами», — считает Александр Секацкий. И здесь видны истоки нынешнего антиамериканизма, свойственного тем, кто при СССР был антисоветчиком. Из Довлатова при желании сегодня тоже можно слепить «антиамериканиста». В конце концов, в СССР он родился и жил, а в США — взял и умер. Чем не повод рассказать о недостатках американской медицины?

Однако Довлатов неслучайно в повести «Ремесло» в главе «Из Америки — с любовью» написал такие строки: «Знайте, что Америка — не рай. Оказывается, здесь есть всё — дурное и хорошее. Потому что у свободы нет идеологии. Свобода в одинаковой мере благоприятствует хорошему и дурному. Свобода — как луна, безучастно освещающая дорогу хищнику и жертве…»

Довлатов не был антисоветчиком потому, что любил свободу. А у свободы нет идеологии. И когда его сегодня называют «агентом ЦРУ» — это звучит жалко. Почти столь же жалко, как причитания о том, что американцы поступают с русскими как с индейцами. В таких утверждениях есть что-то унизительное, неверие в свой народ. Действительно, были наивные люди, которые на расстоянии любили Америку и особенно её материальные блага. Они сотворили себе из Америки кумира, а когда оказалось, что всё далеко не так, превратились в столь же упёртых антиамериканистов. Но сути это не поменяло. Они всё равно постоянно живут с Америкой в своей голове, то есть с оглядкой. Место Америки в их голове всё равно центральное, лишь знаки поменялись. Им при всём их показном «патриотизме» наплевать на проблемы России. Зато они всё время интересуются, что там сказали Обама, Клинтон, Трамп…

Корни такого смыслового извращения появились ещё в позднесоветские времена. Сергей Довлатов их застал и отчасти описал.

Интересно, куда занесёт Довлатовский фестиваль в будущем? Можно предположить, что Алексей Герман-младший покажет здесь свой фильм, о котором он рассказывал год назад. Не мешало бы воссоздать кукольный спектакль «Человек, которого не было» по пьесе Сергея Довлатова, найденный в 2001 году Алексеем Масловым в архиве Псковского театра кукол («Человек, которого не было» хорошо сочетается с «Человеком, обречённым на счастье»). В любом случае будет о чём поговорить.