Глеб Петров: «Как только философия становится официальной, она деградирует»

«Философия - гимнастика для ума», - говорил Аристотель. Сегодня это, возможно, и не очень актуально, так как в почете больше не красивый ум, а красивое тело или тугие кошельки. Тем не менее, «любовь к мудрости» (дословный перевод греческого слова «философия») не умирает.

За свою историю «мать всех наук» бывала в разном положении. В Средневековье ее пытались скрестить с религией, в Новое время – приспособить к нуждам естественных наук, в XX веке – сделать из нее идеологию, суррогат философии, религии и науки вместе взятых. Не получилось. Всякий раз, претерпев насилие, любовь к мудрости оставалась собой.

Почему так происходит, зачем вообще человеку нужна философия, мы беседуем с известным псковским преподавателем философии Глебом Петровым, выпустившим недавно книгу «Философия смысла жизни».

«Деградация, по-видимому, произошла»

-Глеб Викторович, до XIX-XX веков философией занимались потому, что считали это жизненно важным. Сейчас «жизненно важно» в основном то, что дает какой-то материальный результат. Есть ли необходимость заниматься философией сегодня?

- Каверзный вопрос… Для меня нет сомнений, что философия существует всегда. Другое дело, что проблемы, ею рассматриваемые, например, отношение человека и мироздания, то приобретают повышенный интерес среди людей, то уходят на второй план. Я думаю, что интерес к философии как таковой в последние десятилетия понизился, поэтому, наверное, и уровень исследований в этой сфере несколько упал по сравнению с началом XX века. Ведь тогда проблемы, поднимаемые, к примеру, русскими религиозными философами или Карлом Марксом, привлекали большое внимание.

Мне кажется, что, по крайней мере, в нашем несчастном Отечестве, на развитие и изучение философии оказало крайне негативное влияние господство одной идеологии. Как только философия становится официальной, она тут же деградирует. Вот эта деградация, по-видимому, и произошла.

- С того времени что-то изменилось?

- На первый план вышли сугубо практические вопросы, связанные с идеологией, классовой борьбой и так далее. Такое положение отчасти сохраняется и сегодня, хотя в последнее время появилось много трудов, статей, посвященных, например, проблеме смысла человеческой жизни. Мне представляется, что сейчас происходит некоторая перестройка в сознании людей. Среди ребят, которым я преподаю, есть и такие, кто интересуется достаточно глубокими философскими вопросами смысла жизни, свободы воли и так далее. Дай Бог, чтобы это развивалось.

«Независимое расследование»

- Жизнь сейчас очень динамична, технократична. Существует много завлекательных вещей: политика, бизнес и т. п. Стоит ли загружать себя проблемой поиска смысла жизни, ведь это требует много сил и средств?

- Верно, это требует много сил и определенных средств. Но эти вопросы все равно будут возникать. Проблема смысла жизни – одна из вечных проблем, причем ее специфика в том, что она не может быть решена окончательно. Если люди остановятся на каком-то одном ответе, это приведет к застою, а, может и к гибели цивилизации. Если же вообще отказаться от ее разрешения, то результаты будут такими же печальными. Это процесс, который постоянно существует и сам по себе важнее время от времени достигаемых результатов.

Поэтому я не думаю, что из-за того бурного потока, в котором мы все сейчас живем, нужно отказываться от интереса к философским проблемам. Скорее, напротив. Видно же, что сегодня очень много уделяется внимания так называемым вечным истинам религии. Так почему бы не заняться ими с позиций сугубо философских: религиозной или нерелигиозной философии? Я в своей работе «Философия смысла жизни» и пытался это сделать. Я не отрицаю религии, Бога или каких-то сверхъестественных вещей, но мне кажется, что с этой позиции многие вопросы решаются слишком просто. Настолько просто, что хочется чего-то посложнее.

Та же проблема смысла жизни. Она ведь как решается? Христианский Бог или исламский Аллах сообщает о нем человеку через своих пророков. Он провозглашает этот смысл жизни всегда одинаковым и вечным. А человеку надо вписаться в это представление. Мне же хотелось провести «независимое расследование» этой темы, не ссылаясь на доводы религии, но и не опровергая их.

Мне даже кажется, что чем сильнее завихрения этого жизненного потока, тем сильнее человек чувствует необходимость в опоре, в тех островках, на которых он может держаться на этих волнах. Хотя, конечно, занятие политикой тоже интересно, я и сам одно время плотно этим занимался, но видимо, философская закваска дала о себе знать, да и с возрастом человек начинает больше задумываться о более фундаментальных вещах.

С другой стороны, саморазмышление о смысле жизни вне философии опасно. Ведь здесь встают вопросы о жизни, смерти и зацикливание на этом для нашей психики чревато.

«XX век все перевернул»

- Вы сказали, что чем сильнее жизненные вихри, тем сильнее человек испытывает потребность обратиться к фундаментальным вопросам. Почему так происходит? Может, человек вовсе не создан для такой жизни и все эти политические и бизнес-круговороты – не его стихия?

- Тысячелетиями люди жили (по основным параметрам) примерно одинаково. Изменения, конечно, происходили, но их начинало одно поколение, продолжало другое, завершало третье. Кардинальных изменений на веку одного поколения не было. XX век все перевернул. Одно поколение встречало революционные события 1917 года, часть его дожила до перестройки и даже до событий 1990-х годов. Исторически к такому ходу человек не приспособлен, это нарушение тенденции, сложившейся за тысячелетия.

Но это говорит и о том, что в такие моменты надо особенно обращать внимание на фундаментальные вопросы философии. Именно на переломном этапе начала века XX во многих странах Европы – Германии, Франции, Дании, Испании, - появилось такое направление как экзистенциализм. То есть произошло обращение к проблеме человеческой жизни, человеческого существования. Еще раньше, в предкризисные годы конца XIX века, в России эти вопросы поднял Федор Михайлович Достоевский. Аналогичные темы впоследствии разрабатывали Мартин Хайдеггер, Жан-Поль Сартр, Альбер Камю и другие.

«Назвать все это «прогрессом» неправильно»

- На Ваш взгляд, куда идет человечество, что с ним происходит: прогресс, регресс или же ничего не меняется?

- Происходят очень серьезные и крупные изменения. Но оценить все эти перемены как прогресс, мне кажется, будет неверно. В разных сферах меняется по-разному. Есть технический прогресс, с этим никто не будет спорить. Хотя, как оказалось, и тут есть масса негативных последствий, например, экологических. Да и появление невиданных ранее болезней, вполне возможно, связано с ним. Так что даже здесь однозначно сказать, что происходит прогресс, нельзя.

Как можно говорить о прогрессе на протяжении XX века, когда это был самый кровавый век за всю историю человечества: две мировые войны, множество локальных, целая масса деспотических режимов с концлагерями, газовыми камерами. Люди никогда сами себя столько не убивали, сколько в XX веке. Наверное, если сложить все жертвы прошлые и жертвы только минувшего столетия, то в последнем случае их будет больше. Что это – прогресс?

Ну, и в области нравственности, морали. Я вовсе не хочу говорить, что здесь идет деградация, но многие нравственные устои оказались не то чтобы разрушенными, просто они были отодвинуты на задний план, их ценность уменьшилась. А других подобных ценностей пока не создано.

Так что изменения идут, их становится все больше, будет еще больше, но назвать все это словом «прогресс» было бы неправильно. Поэтому я в этом отношении не оптимист.

«Дрессировка несовместима со свободой»

- Россия пытается стать демократической страной. На Ваш взгляд, является ли демократия тем лекарством от всех человеческих болезней, каким ее иногда нам представляют?

- Ничего нового тут не скажу. Я придерживаюсь той точки зрения, что пока люди ничего лучшего, кроме демократии, не изобрели. Все, что апробировано в истории: деспотические, авторитарные режимы, какие-то другие модели уступают демократии по своим результатам. Они имеют больше негативных последствий. У демократии их тоже много, но она дает больше надежд, если хотите, что проблемы могут быть решены. Но нам до демократии еще далеко.

- Нам – это России, или людям, которые в ней живут?

- России в том числе. В других высокоорганизованных системах тоже есть свои проблемы. Если бы демократия решала все проблемы, не было бы соблазна заводить другие режимы, а такие искушения время от времени возникают.

Невозможно в условиях демократического порядка решить ряд проблем. Я не думаю, например, что в рамках демократического режима можно до конца решить проблему терроризма. Мы видим, как представители части демократических стран относятся к действиям нашей страны в Чечне. Но есть еще и другие проблемы. Поэтому и появляется соблазн уйти от демократии, призывы к сильной власти.

Но все равно я считаю, что ориентироваться нужно на демократию.

- Одна из главных ценностей демократии – свобода человека. В то же время в философии давно идет спор о том, обладает ли человек свободой. Ответа пока нет. Каково Ваше отношение к этой проблеме?

- Мне кажется, что смысл свободы в наличии свободы выбора и свободы мысли. Если же человек ограничен, не может сам выбрать себе места жительства, не важно по каким условиям, то какая же это свобода? То же и со свободой мысли.

Свобода зависит от воспитания, от тренировки. Есть еще такое понятие -«дрессировка». В Советском Союзе происходила дрессировка на определенные идеологемы: вот это хорошо, а это плохо. А дрессировка никак не совместима со свободой. Сейчас потихонечку происходит освобождение. Я свою книгу не написал бы еще несколько лет назад. Потому что я прошел достаточно длинный жизненный путь и не мог не подвергнуться этой дрессировке.

Я не мог не критиковать религию, идеализм. Я не мог не придерживаться определенных точек зрения. Но, если я придерживаюсь какого-то взгляда, я непроизвольно делаю его своим собственным убеждением.

Сейчас же необязательно ссылаться на авторитеты, можно сказать то, что ты думаешь. Это очень хорошо, слава Богу, что так происходит.

Чем больше у человека собственно свободы, тем лучше для него. Проблема свободы всегда была тесно связана с проблемой смысла жизни. Если ее нет, то говорить о смысле жизни бессмысленно.

«Дар жизни использован не полностью»

-То есть, если человек несвободен, то его жизнь не имеет смысла?

- Нет. Пока человек остается человеком, у него будет смысл жизни, независимо от того, осознает он сам этот смысл или нет. Смысл жизни я понимаю как целостный образ жизни. Вот этот образ может быть осознан или недостаточно осознан, но он всегда есть. Поэтому я не согласен с утверждениями типа «вот Лев Толстой имел смысл жизни, а Ванька Безродный живет спокойно без смысла жизни», нет. Человек без смысла жизни не может жить. Другое дело, в чем он, и насколько соответствует сущности человека. Причем сущность – это не какое-то природное качество или что-то данное Свыше.

Человек может прожить очень долгую жизнь, но не воспользоваться до конца своим даром жизни. Студентам я иногда привожу такой пример: если кошка за свою жизнь не поймала ни одной мыши, то свой дар жизни она использовала не полностью. Смысл жизни – соответствовать этой сущности, как можно ближе приближаться к ней. Как я полагаю, от этого будет зависеть полнота жизни.

А можно углубиться в приобретение имущества, получение власти, еще во что-то. Но если у человека миллиардное состояние, это вовсе не значит, что он использовал свой дар жизни.

- Что, по-вашему, есть сущность человека?

- Сущность – это, я бы так сформулировал, идеал человека в каждую конкретную эпоху, причем одновременно их может быть несколько. То есть сущность человека постоянно меняется. В X веке был один идеал человека, в XIX другой, а в XXI - третий. Но идеал человека – это не некоторая усредненная точка зрения, не здравый смысл. Ведь в конечном итоге человечество движется не рассудком, а действиями, с точки зрения массы даже алогичными, движется Дон Кихотами, Сахаровыми. Такими людьми, которые могут вызывать осуждение, одобрение, неприятие, но именно такие люди формируют идеал конкретной эпохи.

Беседовал Константин ШМОРАГА.