Мыслящая единица

Орест Цехновицер выступал с публичным докладом «Лев Толстой, Лев Шестов и я»

В автобиографическом романе «Освещённые окна» первую, самую крупную часть «Детство и юность» Вениамин Каверин посвятил родному городу Пскову. Почти все фамилии в ней приведены полностью. И только три обозначены лишь именем и заглавной буквой фамилии: его первая настоящая любовь Валя К., живший у них на квартире гимназист Толя Р., позднее репрессированный, и Орест Ц., о дальнейшей судьбе которого автор, очевидно, не знал.

На мой прямой вопрос, «к чему скрывать Ореста Ц. – хорошего и интересного человека, литератора, геройски погибшего в годы Отечественной войны Цехновицера, сына известных псковских дантистов Вениамина Евсеевича и упомянутой Вами Анны Аароновны?», Вениамин Александрович ответил в письме от 5 августа 1983 года: «Орест Ц. – конечно Цехновицер, но, не имея согласия публиковать полную фамилию, я указал начальную букву. Это относится и к другим фамилиям».

В романе Каверина Цехновицер впервые появился в главе «Весна 1917-го». После Февральской революции на собрании в актовом зале гимназии пытались создать Общество учащихся средних учебных заведений (ОСУЗ). Однако при выборах председателя общества против кандидатуры кадета князя Тархан-Моурави выступили гимназисты и семинаристы. Возник бурный спор. «Слово взял Орест Ц. (реалист-семиклассник), который тогда ещё не выступал с публичным докладом «Лев Толстой, Лев Шестов и я»… Директор почему-то не давал Оресту слова. Семинаристы закричали:

- Дать!

…Орест убедительно доказывал, что мыслящие единицы независимо от принадлежности к учебному заведению уже примкнули или вскоре примкнут к враждующим политическим партиям, - следовательно, объединить их логически невозможно».

Вениамин Каверин отметил в книге, что «скептический Орест Ц.» был намного начитаннее его. Очевидно, они в Пскове часто встречались. О матери Цехновицера Каверин упомянул, говоря, что гимназистка «Люба Мознаим на экзамене по истории Анну Иоанновну назвала Анной Ароновной, вспомнив, по-видимому, известного в Пскове зубного врача».

Первой сюда прибыла не Анна Аароновна, а Вениамин Евсеевич. Он родился в семье купцов Екатеринослава (Днепропетровска) в 1864 году. 20 января 1891 года рекламное объявление «Псковского городского листка» извещало: «Зубной врач В. Цехновицер приехал в Псков на постоянное местожительство. Принимает больных от 9 до 1 и 3 до 6 вечера. Временно жительство имеет в № 8 гостиницы «С.-Петербург» (она была на стыке Архангельской и Сергиевской, где ныне на улице Ленина стоит дом № 1 с выставочным залом). Вскоре, 27 февраля, он сообщил, что «переехал на Великолуцкую улицу в дом Высоцкой, квартира над аптекой Беке» (дом фасадом выходил на Торговую площадь правее Гостиного двора).

Вывеска у входа в подъезд приглашала к зубному врачу Цехновицеру, а в квартире на дверях комнаты значилось: «Зубоврачебный кабинет». В августе 1893 года полицмейстер привлёк его к ответственности, поскольку тогда званием зубного врача пользовались только специалисты, окончившие высшее учебное заведение, а практики именовались дантистами. В суде Вениамин Евсеевич оправдался тем, что при изготовлении первой вывески ошибся мастер, и новая уже заказана, а кабинет так может называть и дантист.

8 июня 1897 года та же газета оповестила горожан: «Зуболечебный кабинет дантистов Анны Глик и В. Цехновицера ныне помещается на Великолуцкой улице над книжным магазином Вольфрам. Приём больных от 10 час. утра до 8 вечера». Таким образом, тогда Анна Аароновна ещё не приняла фамилию мужа. Это подтверждает и «Памятная книжка Псковской губернии на 1897 год», перечислившая местных дантистов: гг. Кампрад, Цехновицер, Суткин, Фельдштрем, Гумовская и Глик. Более подробная реклама появилсь 21 октября 1898 года: «Зуболечебный кабинет В. и А. Цехновицер. Великолуцкая улица, дом Шоффа. Лечение, пломбирование и вставление искусственных зубов. Извлечение зубов – при местной анэстэзии, под хлороформом и под веселящим газом, для чего вновь приобретён усовершенствованный аппарат».

От девичьей фамилии Анна Аароновна отказалась не случайно. 13 (25) марта 1898 года на этой квартире у супругов родился старший сын Евгений. Двухэтажный каменный дом Елизаветы Фёдоровны Шофф с лучшим в городе книжным магазином Юлия Вольфрама располагался в центре пяти домовладений, занимавших всё пространство между шатровой колокольней храма Михаила Архангела и Плоской (Профсоюзной) улицей. Затем 16 (28) августа 1899 года там же появился на свет их второй сын – Орест, а 3 (16) февраля 1901 года – дочь Вера. Любопытно, что вскоре, 6 (19) апреля 1902 года, в соседнем трёхэтажном доме купца Семёна Хмелинского родился автор романа «Освещённые окна».

Впрочем, в доме Шофф Цехновицеры прожили не долго. 18 марта 1901 года они поместили в «Псковском городском листе» объявление: «Зуболечебный кабинет дантистов Цехновицер. Сергиевская улица, дом Зоргенфрея. Приём больных от 10 час. утра до 6 час. пополудни». И добавили 13мая: «В зуболечебных кабинетах дантистов Цехновицер…производится лечение, пломбирование и вставление зубов и челюстей».

Сергиевская улица стала Октябрьским проспектом, а деревянный дом Зоргенфрея находился на углу Пушкинской, возле церкви Василия «на Горке». Весь квартал вокруг этой церкви исчез в годы последней войны. Густав Иванович Зоргенфрей имел на первом этаже самую известную частную аптеку, называвшуюся Старой. Его племянник и воспитанник Вильгельм Зоргенфрей (1882-1938) окончил здесь гимназию, стал не только инженером, но и поэтом, переводчиком, известным дружбой с А. А. Блоком и проникновенными воспоминаниями о нём.

Цехновицеры сняли у Зоргенфреев квартиру на втором этаже, с балконом, выходившим на Сергиевскую. Тогда же, съездив в Германию, Вениамин Евсеевич сдал экзамен на звание зубного врача. Диплом Берлинского университета от 22 июля 1901 года на латинском языке и сейчас украшает стену питерской квартиры вдовы его внука Юрия Орестовича Цехновицера. Анна Аароновна, уроженка Витебской губернии, получила такой диплом в Дерптском (Тартуском) университете 3 мая 1903 года. По «Памятной книжке Псковской губернии на 1913-1914 гг.» в Пскове принимали пять зубных врачей, включая супругов Цехновицер, по-прежнему проживавших в доме Зоргенфрея, и пятнадцать дантистов.

Супруги не ограничивались только частным приёмом пациентов в своих зуболечебных кабинетах. В отчёте Псковского епархиального женского училища отмечено, что в декабре 1900 года «предложил свои услуги безвозмездного дантиста при училище Вениамин Цехновицер». В лечебнице для приходящих больных при Псковской общине сестёр милосердия Красного Креста он безвозмездно дежурил с 15 сентября 1901 года по часу в неделю. В 1903 году он стал принимать и в лечебнице Общества псковских врачей, а с сентября 1904 года там бесплатно трудилась и Анна Аароновна. 16 января 1905 года она участвовала в учредительном собрании по созданию Общества борьбы с заразными детскими болезнями. В 1909 году Цехновицера выбрали одним из девяти старшин культурно-развлекательного Псковского семейного кружка.

Из-за конкуренции среди дантистов достойно содержать семью и платить за обучение детей было трудно. И Вениамин Евсеевич в начале 1909 года устроил на землях пригородного села Корытово кирпичный завод. Летом на нём трудились до 70 рабочих. Цехновицер вошел в группу хозяев псковских кирпичных заводов, создавших совместную контору по продаже кирпичей с общим складом и едиными ценами. 15 декабря 1910 года для расширения дела он вступил в Псковское общество взаимного кредита (Городской банк) и попросил взаймы пять тысяч рублей «под торговые векселя разных лиц», отметив в заявлении, что годовой оборот завода составил 50 тысяч рублей. Но ему дали только две.

Для взимания налогов завод оценили в 9250 рублей, и уездная земская управа внесла Цехновицера, как владельца недвижимостью, в список избирателей по выборам в IV-ю Государственную думу. Однако, по сообщению «Псковской жизни» от 14 августа 1912 года, губернатор опротестовал список в отношении евреев-дантистов, имевших вне черты оседлости лишь право условного жительства. Впрочем, к концу 1913 года завод уже не работал и сгорел в ночь на 5 февраля 1914 года. Пару лет ему принадлежал небольшой каменный дом рядом с Городским банком на Плоской улице, но его пришлось продать купцу и заводчику Ивану Чернову, открывшему там в ноябре 1910 года кинотеатр «Рекорд».

19 августа 1908 года их старшего сына Евгения Цехновицера приняли в 1 класс Псковского Сергиевского реального училища. Учился он легко, имел годовые оценки 4 и 5, в 1915 году окончил седьмой, дополнительный класс и поступил в столичный Политехнический институт. 24 октября 1917 года он поместил в «Псковской жизни» объявление: «Студент-политехник III курса даёт уроки. Специальность математика. Сергиевская, дом Зоргенфрей, Цехновицер». Евгений стал инженером, умер во время заграничной командировки в Бангладеш.

У Ореста Цехновицера были гуманитарные наклонности. К вступительным экзаменам в 1 класс гимназии его готовили дома. Он сдал их в августе 1910 года, получив по русскому письменному 4 и устному 3, по арифметике письменной и устной по 3. Из пяти сдававших еврейских мальчиков по пяти-процентной квоте приняли двух с лучшими оценками. Ореста пришлось определить в реальное училище, где уже учился старший брат. Очевидно, поэтому большого интереса к учёбе Орест не проявлял. К тому же нередко болел: в V классе за 2-ю четверть пропустил 28 уроков из-за зубной боли (при родителях – зубных врачах!), в VII классе за 2-ю треть пропустил больше всех – 69 уроков из-за бронхита.

В Госархиве Псковской области сохранились классные журналы за 1913/14 учебный год. Тогда в IV классе Оресту Цехновицеру перед экзаменами вывели семь троек, двойку по русскому языку с экзаменом на осень, а четвёрки только по естествознанию и черчению. Тройки поставили ещё за внимание и за прилежание. На письменном и устном экзаменах по алгебре он получил двойки. И только пересдав осенью русский язык на 4 и алгебру на 3, Орест перешёл в пятый класс. А в ноябре 1916 года классная комиссия уже признала его весьма старательным и внимательным. 6 мая 1917 года Педагогический совет реального училища удостоил Цехновицера свидетельства об окончании седьмого, дополнительного класса.

Но в технический вуз он поступать не собирался. О его наклонностях можно судить по упомянутому Кавериным публичному докладу «Лев Толстой, Лев Шестов и я», прочитанному Орестом в Пскове. Шестов – псевдоним литератора и философа Льва Шварцмана (1866-1938), которого С. А. Венгеров назвал талантливым писателем. Со слов Цехновицера его друг Александр Дымшиц в книге «Звенья памяти. Портреты и зарисовки» (М., 1975, с. 480) так рассказывал об этой лекции: «Он решил самоопределяться. И сделал это в духе «Хулио Хуренито». Расклеил на городских заборах афиши, в которых обещал слушателям ряд философских откровений. Афиши утверждали, что юный лектор свергнет философии Ницше и Штирнера и предложит вместо них свою концепцию миропонимания. Среди псковских слушателей он, однако, не имел большого успеха».

В реальном училище не преподавали латинский язык, без знания которого не принимали на гуманитарные факультеты университета. В сентябре Орест сдавал этот предмет при Псковской мужской гимназии, но не выдержан экзамена. Пришлось пойти на физико-математический факультет Петроградского университета и в том же году перевестись в Одессу на историко-филологический факультет Новороссийского университета. Факультет славился крупными учёными: историю искусства преподавал академик Н. П. Кондаков, философию – профессор Н. Н. Ланге… Многие литераторы оказались тогда в Одессе, и Орест «вращался» в их среде. Город освободили от белых в феврале 1920 года, и, уйдя с четвёртого курса, он поступил на службу в агитотдел Одесского военкомата. Его направили в 1-й Астраханский полк и вскоре откомандировали в агитотдел Московского военкомата.

1920 год оказался очень напряжённым. Выполняя пропагандистские задания агитотдела, Цехновицер одновременно читал лекции по итальянской литературе на Высших литературно-художественных курсах, был научным сотрудником Российской академии материальной культуры и по её заданию в июне выезжал на родину в Псков «для работ по древнерусскому искусству». По приглашению Наркомата юстиции стал консультантом-историком отдела, занимавшегося вопросами отделения церкви от государства, и производил в апреле 1921 года, а затем в августе 1922 года изыскания в архиве Синода.

Окончание следует…

Натан ЛЕВИН, краевед.