Личный сектор: задача - выжить

Рудольф ПРАУСТ,
кандидат экономических наук

Что же это такое – малое и мельчайшее семейное хозяйство и каково его место в отечественном и мировом сельском хозяйстве?

Для старшего поколения экономистов и хозяйственников, воспитанных на традициях советской марксистско-ленинской науки и «самой передовой» в мире практике социалистического хозяйствования, ответ на этот вопрос не представляет никакой загадки.

Все, кому сейчас за сорок, со школьной парты знают, что в экономике господствуют объективные закономерности общественного развития. В соответствии с этим постулатом научно-технический прогресс неизбежно ведет к укрупнению производства, к росту его абсолютных размеров и, следовательно, рано или поздно - к ликвидации мелкого нетоварного производства. Фактов, подтвер-ждающих эту ортодоксальную истину, в отечественной и мировой практике можно найти сколько угодно.

Кроме того, благодаря многолетней идеологической обработке, мы как аксиому усвоили простую истину, что вся эта «мелкота» - так называемые домашние и личные подсобные хозяйства, коллективные садоводства и огородничества, все эти тысячи псковских и миллионы российских семейных хозяйств - это сугубо частное, личное дело отдельных граждан и их семей, что они прямого отношения к развитию современного, крупного, индустриального сельского хозяйства не имеют.

И это было бы абсолютной истиной, если бы сельское хозяйство было простой, линейной экономической системой, где все развивается в одном направлении, где все и всегда можно измерить и спланировать, где действует правило: «сколько вложишь в производство, столько и получишь».

Покой нам даже не снится

К сожалению, мировой и наш собственный опыт говорят о другом. Всем без исключения национальным и региональным экономикам (и Псковская область в этом не исключение) присуща специфическая «нестабильность развития сельского хозяйства». Согласно экономической теории особенностей сельского хозяйства его «нестабильность» проявляется в двух формах. Во-первых, в том, что как только преодолевается проблема острого дефицита сельскохозяйственной продукции, сразу же начинается жестокая борьба по двум направлениям: за поддержание доходности семейных хозяйств и за обеспечение приемлемой рентабельности корпоративных сельскохозяйственных предприятий. Естественно, что с дефицитом собственных продуктов питания борются правительства и парламенты всех слаборазвитых стран, а сохранение доходности сельских товаропроизводителей - проблема высокоразвитых стран.

И во-вторых. Как только сельское хозяйство осуществляет тот или иной прорыв на пути научно-технического прогресса, сразу же возникают острые экологические проблемы, вызванные интенсивной хозяйственной деятельностью человека и требующие новых структурных изменений в аграрной политике. Таким образом, покой и благополучие в сфере аграрного производства всем правительствам и народам мира только снится.

Не обремененные идеологическими догмами экономисты давно отметили, что эта специфическая нестабильность развития сель-ского хозяйства лучше всего преодолевается путем динамического равновесия между крупными и мелкими производителями, между корпоративными предприятиями и семейными хозяйствами.

Практика высокоразвитых аграрных стран показывает, что технологический и социальный прогресс возможен только в том случае, если сельское хозяйство развивается как двухсекторная экономика.

В одном секторе находятся (занимают экономическую нишу) корпоративные предприятия и организации различных размеров и правовых форм, в другом - семейные хозяйства, тоже различные по размерам и формам (укладам).Спираль многовековой драмы, по которой двигалось сельское хозяйство России в течение последних семидесяти лет, привела к тому, что один из двух базовых секторов аграрной экономики - сектор семейных хозяйств - оказался эксполярной структурой, теневым, маргинальным сектором.

Теневое хозяйство

Его роль на протяжении нескольких десятилетий сводилась к одной задаче, не прописанной даже марксистскими догмами, - обеспечить выживаемость народа в ходе социалистического эксперимента. Ту же самую задачу - любой ценой выжить - решает сектор семейных хозяйств и сейчас, в переходный период, на этапе затяжного системного кризиса.

В этом состоял и до сих пор проявляется главный парадокс новейшей истории российского сельского хозяйства и его социальной основы – крестьянства. Глубоко ошибочной является концепция, принятая нашей политической и хозяйственной элитами, согласно которой сельхозпредприятия и семейные хозяйства должны развиваться параллельно, самостоятельно доказывая на практике, в конкурентной борьбе свои преимущества.

С точки зрения мировой практики и принципов эффективного хозяйствования эта концепция является экономическим абсурдом. В действительности отношения базовых секторов аграрной экономики между собой определяются не конкуренцией и не в результате научных и политических дискуссий о том, кто лучше и кто эффективнее, а принципом взаимной «дополняемости» различных частей одного целого.

Оба сектора вообще не могут развиваться, если они не будут тесно и постоянно взаимодействовать друг с другом, если федеральная и региональная аграрная политика не будут обеспечивать их симбиоз.

Практика в Калифорнии

То, что в свое время Александр Чаянов называл симбиозом параллельных экономических систем, сейчас, в рыночной экономике, реализуется как сочетание крупного бизнеса с семейными хозяйствами. Приведу несколько примеров. В далеком 1963 году я был на производственной практике в США. В Калифорнии меня ознакомили с гигант-ским предприятием, где одновременно на откорме находилось свыше 300 тысяч голов крупного рогатого скота. Подобных предприятий мы не имели в лучшие годы социалистического строительства.

Чтобы обеспечить круглогодовые среднесуточные привесы не менее 1 кг от каждого животного, на откормочные площадки, кроме основного корма - комбикормов, сбалансированных по 11 элементам питания, доставлялась зеленая подкормка в объеме 10 тысяч тонн свежескошенной люцерны ежедневно. Как мне объяснили специалисты, эту трудоемкую и гигантскую по объему работу (доставку люцерны) предприятие могло самостоятельно выполнить только ценой огромных непроизводительных транспортных и накладных расходов. Вот почему эту работу предприятие вынуждено было «поручить» на основе контрактных договоров 1,2 тысячи семейных хозяйств.

Это были не только фермеры-предприниматели, но и мелкие землевладельцы, согласно нашей российской классификации -владельцы личных подсобных хозяйств. Само существование в США мелких земледельцев, для которых работа на земле дает не основной, а подсобный доход и является вторичной трудовой занятостью, было для меня новым «открытием Америки». По данным американской статистики, в 1997 году таких «личных подсобных хозяйств» в стране было 270 тысяч.

Тогда же (в 1963 г.) кооперацию крупного корпоративного предприятия с малыми семейными хозяйствами я воспринял как частный, не типичный для развитой рыночной экономики случай. Только позже, посетив десятки европейских, азиатских и североамериканских стран и изучив особенности их аграрной политики, я понял, что мои знания о мировом сельском хозяйстве были, мягко говоря, очень поверхностными.

Сочетание предприятий крупного бизнеса с семейными хозяйствами в странах с развитой аграрной сферой стало нормой и непременным условием коммерческого успеха для первых и источником дохода для вторых.

Так, например, известно, что крупнейшим в мире производителем куриного мяса сейчас является компания «Тайсон Фудс». В 1998 году она произвела 3,6 млн. тонн куриного мяса (в 5 раз больше, чем все птицефабрики России). Этот факт общеизвестен и часто используется для того, чтобы убедить политических оппонентов в преимуществах крупного корпоративного производства над мелким семейным.

Но редко кто говорит о том, как компания «Тайсон Фудс» и тысячи других, подобных ей, добиваются таких впечатляющих результатов. Имея в своем составе научно-исследовательский центр, 68 инкубаторных станций, 43 комбикормовых завода, 58 перерабатывающих и несколько сотен торговых предприятий, компания сконцентрировала все (обратите внимание: «все») выращивание бройлеров в семи с половиной тысячах фермерских хозяйств. Только благодаря такой кооперации с семейными хозяйствами компания «Тайсон Фудс» сумела обеспечить гигантскую реализацию продукции в объеме 5,3 млрд. долларов в год и стала не только самым крупным производителем этой продукции, но и «законодателем моды» в мировом промышленном птицеводстве.

Путь в тупик

И наоборот: там, где развивается и поддерживается только один из двух базовых секторов, где делается ставка только на крупные корпоративные предприятия или, наоборот, развивается главным образом семейный сектор, там нет прогресса, нет движения вперед, там царствуют экономическая стагнация и социальный застой.

Именно это - застой и стагнацию - имели мы, когда пытались в дореформенный период решить продовольственную проблему за счет всемерного развития только крупного сельскохозяйственного производства в сов-хозах и колхозах. То же самое – застой и стагнацию – мы имеем и сейчас, когда сектор крупных сельхозпредприятий оказался неспособным приспособиться к рыночным условиям хозяйствования, а сектор семейных хозяйств начал действовать в одиночку, самостоятельно, на свой страх и риск. Будут ли учтены уроки мирового сельского хозяйства или мы будем продолжать движение путем собственных «проб и ошибок», а по существу топтаться на месте, только имитируя прогресс в сельском хозяйстве и манипулируя отдельными данными официальной статистики?

Практика хозяйствования, сформировавшаяся до 1992 года в аграрном секторе Псковской области, и те концепции развития, которые реализуются сейчас, свидетельствуют, что ответ на эти вопросы как в дореформенный период, так и сейчас отрицательный.

Но это уже другой парадокс.

Фото: Наталья Бобровская