Мы дожили до открытия закладного камня на месте будущего памятника жертвам политических репрессий
30 октября в Пскове у Мироносицкого кладбища был открыт закладной камень на месте будущего памятника жертвам политических репрессий. А, может, и мемориала, во что тоже сильно хочется верить.
Фото: Александр Сидоренко |
Сквер перед Мироносицким кладбищем не очень приспособлен для проведения массовых мероприятий. Дорожки, ведущие к будущему памятнику, невольно развели участников события на официальных лиц и просто лиц. Так и отстояли друг напротив друга, лишь на несколько минут соединившись при возложении цветов.
Церемония началась со звука набатного колокола, заставившего вытянуться в струнку самые усталые спины. Пожилые люди на несколько минут перестали опираться на свои трости, подняли головы. Слушали «Реквием» Анны Ахматовой:
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки.
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
Фото: Александр Сидоренко |
Слово «репрессированный», «враг народа» обрекло этих людей на чудовищные лишения и страдания, на постоянные унижения, второсортность, ограничения в выборе профессии, в работе, притеснении членов их семей. А надо признать, что многие репрессированные были лучшими представителями рабочих, крестьян, интеллигенции, военных и духовенства. Мы преклоняемся перед теми, кто, несмотря ни на что, не сломался, не оговорил ни себя, ни других. На таких людях держалась и будет держаться Земля русская, это нравственный стержень народа, это подлинные патриоты Родины, и в восстановлении их доброго имени – смысл установки закладного камня на месте будущего памятника памяти жертв политических репрессий».
О том, что сегодня устанавливают закладной камень на месте будущего памятника или даже мемориала, говорили все, кому позволили выступить. Ни один не ошибся, никто не оговорился, назвав церемонию установкой «памятного знака» [ 2 ]. И это внушает надежду. Надежду фиксируем – печатно.
Сценарий церемонии был утвержден заранее. Увековечение памяти жертв политических репрессий – это, как все понимают, тоже дело политическое. Тем более, в год больших выборов, совпавших с 70-летием года большого террора. Импровизаций не предполагалось, ведущий церемонии Виктор Яковлев оказался чуть ли не единственным, кому в рамках официальной церемонии удалось сказать слово, не вписанное заранее в «формат мероприятия». Ничего революционно-крамольного артист не сказал – просто прочитал еще одно, вспомнившееся ему стихотворение Анны Ахматовой:
Я приснюсь тебе черной овцою
На нетвердых, сухих ногах,
Подойду, заблею, завою:
«Сладко ль ужинал, падишах?
Ты вселенную держишь, как бусу,
Светлой волей Аллаха храним...
Так пришелся ль сынок мой по вкусу
И тебе, и деткам твоим?»
И перед тем, как снять белое полотно с закладного камня, снова – Ахматова:
Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас...
Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать...
Фото: Александр Сидоренко |
Право открыть его было предоставлено первому заместителю главы города Ивану Цецерскому и председателю Псковского регионального отделения общества «Мемориал» Юрию Дзеве. Вот в таком порядке их представили, а потом – именно в таком порядке предоставили и слово. Сначала – власть. Потом – гражданин, пострадавший от власти.
Иван Цецерский и Юрий Дзева сняли белый саван с закладного камня, вокруг которого дети в военной форме расставили свечи – так, чтобы получился светящийся крест. Ветер задувал свечи, люди вокруг переживали и всё подходили к погасшим огонькам, зажигали их вновь, какое-то время берегли в ладонях. Заупокойную литию над камнем совершил отец Олег (Тэор). Под «вечную память» люди обнажали головы на октябрьском ветру. Многие плакали.
«Право оставить символическую горсть земли с Левашовской пустоши – места расстрела репрессированных жителей Псковщины – предоставляется родственникам репрессированных». Люди шли к камню, как к только что обретенной могиле своих отцов. И подумалось: Господи, ну какое «право предоставляется»? Что это за высокая милость – дать тем, кого несколько десятилетий назад осиротили, место, над которым можно поплакать? Где можно пожалеть своих ушедших и живого – себя? Дать свыше? По какому праву? Что делают с нами формулировки вместо человеческих слов?
Когда Евгения Михайлова (дочь репрессированного), очень взволнованная, с радостью, прорывавшейся сквозь слезы, назвала камень «прекрасным подарком», на душе стало тяжело. Это же надо довести людей, чтобы они 18 лет ждали… «подарка».
Но первым, как мы уже отметили, к народу обратился первый заместитель главы города. Господин Цецерский заговорил об объединяющем начале сегодняшнего события: «Историю забывать нельзя, какой бы она ни была горькой. Сегодня этот камень должен нас всех объединить – и родственников репрессированных, и ныне живущих, чтобы это не повторилось никогда, чтобы никогда не было террора в нашей стране, в нашем городе, в нашей области».
Иван Николаевич был хорошо подготовлен к выступлению (дай Бог – теоретически, не знаем, есть ли в его семье репрессированные), он напоминал, что террор против народа был развязан отнюдь не в 1937-м году: 1918 год – это около 3 тысяч расстрелянных священнослужителей, 1920-30-е годы – десятки тысяч раскулаченных крестьян, 1937-38 год – около 1 млн. 300 тысяч граждан репрессированы и более половины из них расстреляны.
Фото: Александр Сидоренко |
Потом так же искренне поблагодарил за содействие в установлении закладного камня администрацию Псковской области и администрацию города Пскова, депутатов Псковской городской Думы, депутатскую группу «Единой России».
Ни одного из тех, кого благодарил господин Цецерский, на церемонии не было. Это в сценарии значилось, что слово будет предоставлено губернатору Псковской области Михаилу Кузнецову, мэру города Пскова Михаилу Хоронену, что заупокойную литию совершит архиепископ Псковский и Великолукский Евсевий. Губернатор инспектировал Куньинский и Усвятский районы, мэр, видимо, тоже был занят, как и глава города. С живыми разбираться не успевают, до мертвых ли тут. Да и вдруг наши самые официальные лица как раз из той половины страны, которая в счастливом незнании танцевала под вальсы Дунаевского, пока другая половина стояла в очередях у стен тюрем или просто не спала ночей, думая – где отец, где сын?.. В ином случае не прийти было бы невозможно.
«Минуло 70 лет с тех пор, когда миллионы советских людей были брошены в тюрьмы, загнаны в лагеря, расстреляны. В Псковской области эти страшные события прошли через сердца и судьбы 60 тысяч наших земляков, представителей всех сословий и вероисповедований», - говорил Юрий Дзева. Горькую правду говорил: «Несмотря на все трудности и личные обиды, люди трудились на фабриках и заводах, в сельском хозяйстве, строили нефтепроводы, газопроводы, вносили вклад в науку и образование».
Да, эти люди научились и нашли в себе силы не путать Родину с государством. Тем более, что государство (и об этом Юрий Андреевич тоже сказал) совсем недавно еще раз «отблагодарило» репрессированных и их родных за труд, долготерпение и смирение – 122-ФЗ и 200 рублями в руки ежемесячно. Юрий Дзева имел право говорить о том, что на смену репрессированным детству и юности пришла репрессированная старость…
Фото: Александр Сидоренко |
Лев Шлосберг, так получилось, стоял напротив народа – в группе официальных лиц. Общество «Мемориал» предложило ему выступить на церемонии, поэтому пришлось встать в «президиум». Но слова господину Шлосбергу не дали. Как рассказали потом очевидцы, из сценария он был «вычеркнут» перед началом мероприятия с формулировкой «и чтоб никакого Шлосберга». Когда официальные лица и нормальные лица смешались, возлагая цветы к камню, естественное положение людей в пространстве восстановилось – Лев Шлосберг оказался среди родственников репрессированных.
Многие из них не верили, что доживут до этого дня. Дня, когда им вслух скажут – о вас помнят, о ваших убитых, погибших и пострадавших родных помнят. Кому это покажется преувеличением – отнимите от своей жизни восемнадцать лет. Хотя бы восемнадцать.
Они – дожили. Для многих из нас часто единственно главным становится именно это – дожить. И власть, дай ей Бог здоровья, умеет продлить нам жизнь. Ожиданием и сопротивлением. Потому что после открытия закладного камня снова есть до чего доживать – до памятника, до мемориала, до увековечения списков погибших и расстрелянных на Стене Памяти. Всегда есть до чего и для чего жить.
Доживем.
Елена ШИРЯЕВА.
1 См.: Ю. Дзева. Мертвая точка // «ПГ», № 43 (312) от 8-14 ноября 2006 г.; К. Минаев. «Поминальный приблизился час» // «ПГ», № 33 (352) от 29 августа – 4 сентября 2007 г.; М. Киселев. Не было бы счастья… // «ПГ», № 35 (354) от 12-18 сентября 2007 г.
2 Е. Ширяева. Знак времени // «ПГ», № 39 (358) от 10-16 октября 2007 г.