Единственный на Руси. Часть вторая. XV – начало XVIII века

История создания, жизни и реставрации Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря. Часть вторая. XV – начало XVIII века

Продолжение. Начало см. в № 33 (454) от 2-8 сентября 2009 г.

Прежде, чем высказать предположения о причинах изменения первоначального архитектурного замысла в композиции Спасо-Преображенского собора [ 1 ], обратимся к истории Мирожского монастыря. Попытаемся, на основании разрозненных сведений, смоделировать временной пласт первой половины XII века в его соотношении с Мирожским монастырем, увидеть в нем живых людей, наших соотечественников из прошлого.

Перед нами возникают эпические фигуры князя Всеволода Мстиславича [ 2 ] и архиепископа Нифонта [ 3 ], вписавшие в древнейшую историю Пскова фундаментальные страницы. Князь Всеволод-Гавриил и владыка Нифонт – соратники, заслужившие высшее признание: причисление к лику святых защитников и покровителей Пскова.

Дело будущих святых

Спасо-Преображенский собор. Реконструкция четвертого строительного периода. XVI в. В. Е. Никитин, Д. В. Борисенко.

Архиепископ Нифонт занимал новгородскую кафедру с 1130 по 1156 год. Новгородская Первая Летопись под 1156 годом, повествуя о кончине владыки, впервые упоминает Спасо-Преображенский собор, построенный им в Пскове: «Тои же весне преставися архепископъ Нифонтъ, априля въ 21: …О сем бы разумети комуждо насъ: которыи епископъ тако украси святую Софию, притворы испься, кивотъ створи и всю извъну украси; а Пльскове святаго Спаса церковь създа камяну, другую въ Ладозе святого Климента. Мьню бо, яко не хотя Богъ, по грехомъ нашимъ, дати намъ на утеху гроба его, отведе и Кыеву, и тамо преставися; и положиша и в Печерьскемь манастыри, у святеи Богородицы въ печере» [ 4 ].

Мы видим, что летописец перечисляет строительные заслуги епископа и сожалеет о том, что Нифонт не был погребен в Новгороде, намекая на его вероятное прославление в лике святых (что и произошло много позже, в 1549 г.). Заметим также, что летописец сообщает о создании новгородским архиепископом только каменного Спасо-Преображенского собора в Пскове.

Сведения летописи дополняет псково-печерский агиограф XVI в. Василий-Варлаам, составлявший житийные тексты о владыке Нифонте: «И ту святый остави во обители боголепнаго Преображения Христова жезл свой на воспоминание братии и в память родам грядущим (жезл же той святаго Нифонта цел даже и до днесь молитвами его святыми пребывает в большей церкви Святаго Преображения всем видим [ 5 ]), и старейшину им игуменом постави единаго от братии честнаго и свята, и все ему святый преда – строение монастыря своего и попечение еже о пастве; а сам же святый Нифонт отъиде в Великий Новгород» [ 6 ].

Практически все ученые, так или иначе упоминавшие об истории Мирожского монастыря, высказывают предположение, что Мирожская обитель была основана до строительства каменного собора, которому, очевидно, предшествовала первая деревянная церковь. Наиболее раннее основание монастыря относят к началу XI века, но более распространенная и обоснованная датировка – первая половина XII века.

Чем же была вызвана строительная инициатива новгородского архиепископа Нифонта в стенах уже существующего псковского монастыря? Почему величественный и богато украшенный храм возводится не в Новгороде, где размещалась епископская кафедра, а в «пригородном» Пскове?

Ответ на этот сложный и запутанный вопрос надо искать в личности его предполагаемого основателя [ 7 ].

Своеобразную интерпретацию судьбы этой загадочной личности предложил известный историк и археолог Валентин Лаврентьевич Янин. Занимаясь некрополем Новгородского Софийского собора, исследователь высказал ряд предположений о судьбе таинственной гробницы неизвестного святителя, расположенной под фреской с семифигурным «Деисусом» в Мартирьевской паперти собора.

Гробница, вскоре после возведения и погребения в ней неизвестного лица, была разорена и попрана другой, помпезной и величественной. Время же сооружения этой гробницы – 1144 год. Фресковая композиция с «Деисусом» относится к этому же периоду живописного оформления интерьеров Софийского собора.

Спасо-Преображенский собор. Реконструкция пятого строительного периода. XVII в. В. Е. Никитин, Д. В. Борисенко.

По мнению В. Л. Янина, около 1144 г., при новгородском архиепископе Нифонте, в этой гробнице был погребен его предшественник, владыка Иоанн I (Попьян) [ 8 ]. Расправу над его останками, редактирование текста новгородской летописи по изъятию сведений о его пастырской деятельности, отказ от поминания, В. Л. Янин относит к 1156 г. – году смерти архиепископа Нифонта.

Причины подобной расправы он видит в том, что Иоанн Попьян заявил себя решительным сторонником княжеской власти и противником республиканских преобразований [ 9 ]. Не этим ли было вызвано разорение захоронения и попрание его в более позднее время – когда имя этого епископа было вычеркнуто из поминания?

Гипотеза В. Л. Янина достойна внимания. Быть может, она позволит ответить на вопрос о дальнейшей судьбе этого новгородского архиепископа: где находился Иоанн Попьян в течение 14 лет – с момента отречения (отрешения) от кафедры до своей смерти? Ни один новгородский монастырь не связывал свою историю с его именем. В Пскове же такие связи гипотетически прослеживаются: именно здесь провёл свои последние месяцы и был погребён политический союзник Иоанна Попьяна – новгородский князь Всеволод Мстиславич. К этому же времени относится начало формирования местного псковского «пантеона» святых, отличного от новгородского [ 10 ].

В Пскове не получил распространение запрет на поминание Иоанна Попьяна. В списках псковских синодиков [ 11 ] (XVI-XVIII вв.) это имя остаётся на соответствующем ему месте. Такую особенность псковских синодиков отметил и В. Л. Янин: они «пунктуально включают в состав своих перечней имя владыки Иоанна I (1109-1130 гг.), исключённого из поминаний в Новгороде» [ 12 ]. Подобное внимание к личности Иоанна Попьяна в Пскове можно, по-видимому, объяснить тем, что после своей «отставки» владыка ушёл на покой в созданный им в Пскове монастырь, каковым мог быть в то время только Спасо-Мирожский.

Эта обитель могла быть основана Иоанном Попьяном вскоре после его ухода с владычной кафедры в 1130 г. Первоначально в её стенах был поставлен деревянный храм. Возможно, возведение каменного собора было задумано самим Иоанном Попьяном. Тогда строительные работы были начаты до его смерти в 1144 г. В этом случае роль Нифонта сводилась к завершению задуманного строительства и росписи интерьеров нового храма. Смена предполагаемых заказчиков возведения каменного Спасо-Преображенского собора могла привести к изменениям архитектурного замысла. На завершающем этапе строительства были надстроены западные камеры второго яруса, что привело к изменению первоначальной архитектурной композиции.

Связь обители с новгородской владычной кафедрой сохранялась на протяжении всего XII в., но в XIII в. прекратилась. Здесь в 1188 г. принял постриг и был похоронен владычный летописец, священник церкви Св. Якова в Новгороде Герман Воята, сопровождавший в Псков архиепископа Гавриила. Вероятно, именно в Мирожском монастыре этот владыка останавливался во время своего пребывания («подъезда») в Псковской земле.

Так или иначе, с ранней историей Мирожского монастыря связаны имена высокопоставленных, образованных, гонимых и опальных политических деятелей Киевской Руси, оказавших влияние и на общеевропейские исторические процессы. От них - законодателей, воинов, священнослужителей, в XII в. зависели судьбы северо-западных земель, в том числе и самого Пскова.

Место творения письменного слова

Изображение Спасо-Преображенского собора на иконе из лавки Жиглевича. Фото: Дмитрий Борисенко

Все эти деятели (и Иоанн I (Попьян) и его преемник Нифонт, и князь Всеволод-Гавриил) отлично понимали роль книжности – единственного доступного им способа фиксации информации о событиях, участниками которых были они сами. Центрами книжности традиционно были монастыри, книгописание требовало великого терпения, твердости руки, точности глаза, напряжения физических, интеллектуальных и духовных сил, отрешения от повседневных забот мира материального.

Мы предполагаем, что местом, соответствующим этим требованиям, стали верхние палатки Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря. Эта версия возникла в результате внимательного рассмотрения архитектуры самих помещений.

Палатки [ 13 ] Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря – небольшие, квадратные в плане помещения, перекрытые полуцилиндрическими сводами. Как уже говорилось [ 14 ], попасть в палатки можно было только по приставным лестницам, с настила. Палатки были очень хорошо освещены естественным светом, причем по одному окошечку находилось в боковых стенах, а в западной стене обе палатки имели по три небольших окна.

Из южной палатки в интерьер собора было устроено одно окно – так, что находящийся в палатке человек мог видеть всё, что происходило в храме и таким образом участвовать в богослужении. В северной палатке такого окна не было, зато из нее был устроен выход на кровлю храма через лаз в своде. (Отметим, что точно такой же лаз устроен и в северной палатке собора Рождества Богородицы Снетогорского монастыря, построенного в Пскове почти через 180 лет).

В обеих палатках также отсутствовали служебные ниши в стенах, что исключает предположение о церковном назначении помещений, т. е. первоначально приделы [ 15 ] собора, если они и были, могли находиться только в нижних помещениях.

Странное, не имеющее аналогов, количество и расположение окон палаток позволяет предположить, что южная палатка могла служить кельей затворника, а северная – иметь служебное назначение. Но чем занимался монах-затворник, находясь в хорошо освещенной палатке, участвуя, незримо для других, в соборных богослужениях?

Палатка – явно рабочее помещение, а работа, требующая максимума дневного света, – чтение и написание книг. Псковский историк, основатель древлехранилища Псковского музея-заповедника, Леонид Алексеевич Творогов, утверждал, что именно в Мирожском монастыре был сделан единственный дошедший до современности список «Слова о полку Игореве» [ 16 ].

Историки отмечают, что новгородские и псковские книжники издревле почитались на Руси: в Пскове при Троицком соборе велось летописание, в монастырях составляли своды об истории обителей, житийные тексты [ 17 ], переводили хронографы и богослужебные книги с греческого языка.

Изображение Спасо-Преображенского собора на иконе из часовни Владычного Креста. Фото: Владимир Никитин

В более поздних церковных постройках Пскова, в XIV–XVI вв., особенно в монастырских храмах, такие палатки верхнего яруса [ 18 ] стали обычным явлением: в них устраивались придельные храмики, личные молельни богатых прихожан или монахов-затворников. О богослужебном назначении палаток говорят алтарные ниши [ 19 ] и следы брусьев от маленьких иконостасов в стенах.

Использовались палатки и для хранения церковных документов (монастырских уставов, особенно оберегаемых актов о правах на земли, рыбные ловли, мельницы и другие хозяйственные объекты), церковных ценностей – утвари, икон, облачений и драгоценных вкладов прихожан: серебра, жемчужного и серебряного шитья, крестов, эмалей. В палатках, в сундуках, хранились церковные книги и рукописи. Обо всем этом известно из документов уже XVII века, но традиции хранения были устойчивыми, а о том, что палатки были особо оберегаемыми помещениями, свидетельствует трудность доступа в них – без приставных лестниц палатки были полностью изолированы от внешнего мира.

Назначение верхних палаток собора Мирожского монастыря тоже менялось со временем, как будет видно из истории дальнейших перестроек собора.

Тринадцатый век, трагический для Русских земель нашествием татарской орды, для Пскова ознаменовался рабством под меченосцами, военно-освободительными операциями князя Александра Невского, долгим княжением прославленного защитника псковичей Довмонта-Тимофея. Этот век не оставил следов на стенах Спасо-Преображеского собора. В период самоопределения Псковской вечевой республики (XIV в.) огромный размах крепостного и церковного строительства коснулся центральной части города, где решались насущные проблемы псковичей, происходил передел сфер влияния и городских территорий.

Предположительно, только в начале XV века, когда в Мирожском монастыре была построена каменная церковь во имя Св. Архидиакона Стефана (1404 г.), к главному входу в соборный храм был пристроен небольшой притвор [ 20 ]. Следы фундаментов каменного притвора, предшествовавшего нынешнему, были обнаружены еще В. В. Сусловым в 1890-х гг.

В ходе археологических раскопок 2008 г. был раскрыт валунный ленточный фундамент [ 21 ] неизвестной пристройки. Сама пристройка была поставлена на скалу, и от нее сохранился только ряд крупных валунов, уложенных без раствора в могильную яму, вырубленную в скале перед собором. Лента фундамента примыкает к северной лопатке [ 22 ] западного рукава [ 23 ] под косым углом с отклонением к северу.

Приход Москвы. Сокрытие фресок

Раскрытый восточный столб звонницы собора. Фото: Владимир Никитин

Наибольшие изменения собора приходятся на четвертый строительный период, традиционно датируемый шестнадцатым веком (до 1581 г.).

Политические события 1510 года перевернули все сферы жизни Пскова. Казалось, незыблемые устои, на которые опирались представления псковичей о «старине», завещанной поколениями предков, были попраны.

Вводились новые порядки, новая система подчинения, разорительных поборов, и первое десятилетие московского правления стало для псковичей настоящим безвременьем.

В сфере духовного правления Псков оставался под патронатом новгородского архиепископа, но владыку ставила Москва, что было равнозначно подчинению московскому князю и в религиозной жизни.

Церковное строительство Пскова миновала участь новгородского зодчества, на которое был наложен официальный запрет: традиционный облик храмов, воспевающий демократические свободы, слишком активно влиял на умы, возбуждал память о лучших временах и людях, сравнение с которыми было слишком не в пользу московских ставленников. В Новгороде было разрешено строить храмы исключительно по московским образцам.

Храмостроительство в Пскове обновлялось постепенно, сочетая местные традиции с новыми идеями и внешними формами московского типа. Однако уже к 30-40-м годам XVI века многие церкви Пскова были полностью перестроены, либо возведены заново на прежних местах.

В монастырях этот процесс происходил еще более активно, но здесь старые святыни сохранялись: рядом с ними, демонстрируя возможности новой власти, появлялись крупные каменные постройки – храмы, колокольни, трапезные. Два древнейших, особо почитаемых мужских монастыря Пскова – Мирожский и Снетогорский – были в центре внимания наместников московского князя.

По сохранившимся постройкам первой четверти XVI в. в Снетогорском монастыре можно судить о размахе и идеологическом значении новой архитектуры. О строительстве в Мирожском монастыре свидетельствуют только изображения на псковских иконах и археологические фрагменты большого комплекса зданий, поставленных на обрыв берега р. Великой [ 24 ].

Натурное исследование Спасо-Преображенского собора в 2008 г. раскрыло замысел, изменивший вид храма в первой половине XVI в.

В этот период был разобран первый небольшой каменный притвор и построен новый, также выступающий, но охватывающий весь западный фасад собора. Перекрытие нового притвора повторило систему сводов верхних палаток и западного рукава, опирающихся на пониженные подпружные арки [ 25 ].

Валунный фундамент первого каменного притвора. Фото: Владимир Никитин

Плоскость западного фасада, разделенная на три части лопатками, завершалась закомарами [ 26 ], покрытыми тёсом [ 27 ] на шесть скатов. Декоративные арки [ 28 ] закомар венчались килевидным завершением [ 29 ] (яркая черта московского зодчества!).

В центре притвора был устроен перспективный портал [ 30 ] с железной кованой дверью на кованых пятниках с запорным брусом. При устройстве портала была использована плита порога от предшествующего притвора. Стена над главным входом в притвор была расписана фреской [ 31 ]. В западной стене притвора было устроено три окна с прямыми перемычками, коваными решетками и оконными колодами. Уровень пола в притворе был поднят от первоначального пола собора на 42 см.

Серьезные изменения, связанные с пристройкой нового притвора, произошли и с самим собором.

Значительно изменился вид фасадных завершений собора: позакомарное покрытие переделывается в пощипцовое [ 32 ]. Над плоскими участками стен срубается выступающий карниз, снимаются два ряда карниза над закомарами, срубается выступающий карниз над центральной и боковыми апсидами [ 33 ]. Центральная апсида надкладывается в высоту на 46 см; боковые апсиды остаются на прежней высоте. Шлемовидная глава храма заменяется на луковичную, покрытую керамическим лемехом [ 34 ] (фрагменты которого были найдены в 1970-е гг. во время археологических раскопок).

Интерьер собора также претерпел значительные изменения: уровень пола в соборе был повышен на 56 см, впервые сделаны солея [ 35 ] и высокий иконостас, закрывший росписи алтаря. Для увеличения внутреннего пространства храма были растесаны арками нижние угловые (западные) помещения. Небольшие окна нижних палаток заложили, так как теперь они выходили в новый притвор.

В то же время в южной и северной стенах были прорублены новые оконные проемы с наружными четвертями и коваными решетками. Причем в северной палатке новый оконный проем был сдвинут к востоку по сравнению с южной палаткой. Возможно, именно в это время в углу северной палатки был пробит свод и устроена лестница для попадания в верхнюю палатку, что послужило причиной смещения оконного проема.

Из-за поднятия пола и устройства солеи пришлось растесывать вверх арочные дверные проемы входов в жертвенник [ 36 ] и диаконник [ 37 ].

Старый деревянный настил между верхними западными палатками был разобран и устроен новый, на 65 см ниже прежнего. На уровне настила в западной стене было прорублено и выложено новое окно с наружной четвертью [ 38 ], прямой перемычкой, кованой решеткой, внутренней ставней на кованых пятниках [ 39 ] и запоре.

На северном и южном фасадах собора были прорублены и устроены двери, обрамленные перспективными порталами. При этом были переделаны низко расположенные первоначальные окна: они были повышены, прорублены в кладке и устроены аналогично западному окну с наружными четвертями, коваными решетками и внутренними ставнями на кованых пятниках и запорах.

Главный западный вход в собор переделан в перспективный портал с кованой двухстворчатой дверью.

Совершенно очевидно, что строительные работы отчасти изменили и функции палаток. Так, в верхней южной палатке был понижен уровень пола и, соответственно, переделан дверной проем, который оснастили прочными двойными дверями: с наружной стороны выложена четверть и навешена кованая дверь на пятниках и запорах, в средней части проема заложена деревянная дверь в колоде. Одновременно в той же палатке был заложен внутренний оконный проем в интерьер [ 40 ] собора и верхнее южное окно на западной стене. Это свидетельствует об использовании южной палатки под хранилище, в то время как северная палатка стала проходной и имела всего одну встроенную в проем деревянную дверь в колоде.

Можно с уверенностью предположить, что именно в это время сильно поврежденные и нарушенные композиционно настенные росписи (фрески) были забелены.

Функциональные изменения собора оказали решающее влияние на его архитектурный облик. Мы можем лишь предполагать, что изменение форм собора было продиктовано архитектурой нового ансамбля, поставленного на обрыв берега р. Великой. Старый собор пытались вписать в формы московского зодчества, зрительно приспособив его к идеям, а, значит, – и к стилю нового времени.

Под вражеским и дружественным огнём

Заложенный южный перспективный портал собора. Фото: Владимир Никитин

В эти десятилетия Мирожский монастырь уже стал градообразующей доминантой панорамы Пскова, связывая берега реки Великой. Напротив него, вдоль правого берега реки, протянулась новая каменная стена Окольного города, завершенная угловой Покровской башней. От Троицкого собора раскрывался величественный вид на неприступную побережную крепость и стрелку междуречья Великой и Мирожи, осененной монастырскими храмами, среди которых выступал древний Спасо-Преображенский собор.

В августе 1581 г., когда ко Пскову подошли войска польского короля Стефана Батория, они увидели эту панораму. Хрестоматийным стало высказывание секретаря королевской походной канцелярии, ксендза Яна Пиотровского: «Любуемся Псковом. Господи, какой большой город! Точно Париж! Помоги нам, Боже с ним справиться…» [ 41 ]

Лагерь Батория был разбит у церкви Алексия Человека Божия с Поля [ 42 ], на другом берегу реки Великой, так как король был намерен взять Псков штурмом от Покровского угла. Во время осады на колокольне берегового монастырского комплекса была установлена польская батарея, обстреливавшая Покровскую башню и прилегающие к ней стены.

Ответным огнем псковичей постройки южного комплекса монастыря были разрушены почти до основания и с тех пор уже никогда не восстанавливались. В процессе обстрела Мирожского монастыря псковичами часть ядер попадала в собор. Зондажами выявлены сильные разрушения на южном фасаде собора, вычиненные после 1581 г. Два псковских каменных ядра до сих пор находятся в стене и своде собора. При обстреле неизбежно должна была разрушиться керамическая лемеховая глава и кровля собора.

После разорительной Ливонской войны, окончившейся заключением невыгодного для России мирного договора, страна долго не могла оправиться. Хозяйственная жизнь замерла, монастырские вотчины опустели.

Новый виток разорений принесло Смутное время – страшная гражданская война, затянувшаяся более чем на 20 лет. Наконец, осада и штурмы Пскова шведским королем Густавом Адольфом в 1615 г. вновь лишили псковичей мирной передышки.

На восстановление и серьезные строительные работы у Мирожского монастыря, как и у других обителей, долгое время не было средств. Исследование кладки стен собора показало, что после военных разрушений он не ремонтировался около 40-50 лет.

Но всё же собор был отремонтирован и переустроен – около 1630-х гг. Логика восстановительных работ подсказывает, что первоочередной задачей было восстановление главы и покрытия собора. Вычинки пострадавших от бомбежки 1581 г. стен собора и притвора были сделаны одновременно с закладкой южного портала собора: после разрушения берегового комплекса возникли осыпи и завалы, изменившие рельеф и подступы к собору.

Тогда же на северную стену и часть свода притвора была поставлена и новая скромная звонница [ 43 ], заменившая собой разрушенную в войну колокольню берегового комплекса. Архитектура звонницы уже не повторяет классических форм XVI в.: это двухъярусное сооружение с прозрачными пролетами звонов, соединенными столбами, завершенное пощипцовым покрытием с потоком на каменных консолях [ 44 ]. Она завершает, как асимметричный акцент, сложившееся за века (с XII-го по XVII-й) пластическое развитие архитектурной формы храма на запад, продолжая динамику этого развития ввысь [ 45 ].

Следующий ремонт, изменивший архитектурную композицию собора с запада, подтверждается единственным следом примыкания южного ската кровли на чердаке притвора. Над притвором, вместо пощипцового покрытия, была возведена единая двухскатная крыша-фронтон [ 46 ], закрывшая большую часть западного фасада собора. Центральное западное окно собора оказалось выходящим на чердак притвора и было заложено. Отвод воды с северного ската крыши осуществлялся теперь через три нижних проема звонницы.

Известная псковская икона из лавки Жиглевича, датируемая рубежом XVII-XVIII вв., четко показывает форму этого фронтона, подтверждая выводы натурного исследования. Эти работы предшествовали появлению существующего ныне на соборе четырехскатного покрытия.

Владимир НИКИТИН, архитектор-реставратор.

Ирина ГОЛУБЕВА, искусствовед

Продолжение читайте в следующем номере «Псковской губернии».

 

1 См.: В. Никитин, И. Голубева. Единственный на Руси. История создания, жизни и реставрации Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря. Часть первая. XII век // «ПГ», № 33 (454) от 2-8 сентября 2009 г.

2 Князь Всеволод, в крещении Гавриил, был сыном Мстислава, внуком Владимира Мономаха. Почти 20 лет княжил в Новгороде; после политического переворота, смены княжеского правления боярской республикой, был изгнан из Новгорода и принят на княжение в Пскове, где прожил менее года и скончался в 1138 г. Известен как политический деятель, воин, законодатель светских и церковных правил, инициатор первого новгородского летописного свода, храмостроитель, покровитель книжности и искусств. С конца XII в. почитался как первый псковский святой покровитель. Общерусское почитание Всеволода установлено на Соборе 1549 г.

3 Архиепископ Нифонт – выдающийся предстоятель русской церкви, грек по происхождению, выходец из Киево-Печерской Лавры. Занимал Новогородскую архиепископскую кафедру с 1131 по 1156 гг. Активный проповедник христианства в северо-западной Руси. Инициатор создания владычных монастырских обителей в эпоху политического кризиса власти и церковного нестроения. Канонизирован на Соборе 1549 г.

4 Полное Собрание Русских Летописей. М., 2000. Т. III. С. 29.

5 Жезл (посох) архиепископа Нифонта был похищен из Мирожского монастыря в 1805 г.

6 Житие Нифонта // Памятники старинной русской литературы. СПб., 1862. Вып. 4. С. 2-4.

7 Круглова Т. В. К истории создания первых монастырей в Пскове // Древнерусское искусство. Художественная жизнь Пскова и искусство поздневизантийской эпохи. М., 2008. С. 23-37.

8 Новгородский архиепископ Иоанн I (Попьян), решительный сторонник княжеской власти и противник республиканских преобразований, предшественник владыки Нифонта. Занимал архиепископскую кафедру с 1110 по 1130 гг., добровольно ушел в отставку. Причина ухода и дальнейшая судьба Иоанна I (Попьяна) не известны. Его имя было вычеркнуто из поминальных списков новгородских пастырей, память предана забвению.

9 Янин В. Л. Некрополь Новгородского Софийского собора. М., 1988. С. 23-57.

10 Хорошев А. С. Политическая история русской канонизации (XI-XVI вв.). М., 1986. С. 153-154.

11 Синодик – свод поминальных списков, составлявшихся при церквах. В синодики вносили имена особо заслуженных вкладчиков, священнослужителей, прихожан для вечного поминания.

12 Там же. С. 207.

13 Палатка – маленькое закрытое помещение, часто в верхнем ярусе храма.

14 См. первую часть настоящей публикации // «ПГ», № 33 (454) от 2-8 сентября 2009 г.

15 Приделы (придельные храмики) – дополнительные к основному храмы с престолами.

16 Творогов Л. А. Открытие новых материалов по истории старого Пскова // Газета «Псковская правда», 1949, № 32, 9 февраля.

17 Житийные тексты (агиография) – жанр письменных сочинений о жизни, подвигах, благочестии выдающихся деятелей, официально канонизированных церковью.

18 Ярус – условное деление интерьера на световые ярусы, в зависимости от системы расположения окон. В интерьерах средневековых псковских храмов обычно 3 световых яруса.

19 Алтарные ниши – здесь: специальные ниши в восточной стене палаток, обозначающие алтарь, жертвенник и диаконник.

20 Притвор – закрытое помещение перед входом в церковь.

21 Каменный фундамент в виде сплошной полосы.

22 Лопатка – плоский вертикальный выступ на наружной стене, соответствующий внутренней стене.

23 Рукава креста – боковые пространства в интерьере храма, исходящие, по крестообразной схеме, от центра – подкупольного квадрата. Ориентированы по странам света.

24 Булкин В. А., Овсянников О. В. Архитектурно-археологические раскопки в Мирожском монастыре в 1974–1979 гг. // Археологическое изучение Пскова. М., 1983. С. 192–193.

25 Пониженные подпружные арки – система вспомогательных перекрытий проема, пониженных по отношению к основным сводам.

26 Закомары – форма полукруглого завершения наружных стен храма, соответствующая форме внутренних сводов.

27 Тесовое покрытие – дощатое покрытие кровли.

28 Декоративные арки – вторая арка, подчеркивающая основную закругленную конструкцию закомар.

29 Форма завершения арки с заостренным углом (кокошник).

30 Перспективный портал – оформление наружного откоса дверного проема входа в храм в виде ступенчато расположенных валиков.

31 Фреска с изоборажением Деисуса сохранилась до настоящего времени.

32 Пощипцовое покрытие – тип покрытия на два ската.

33 Апсида – полукруглый в плане выступ алтарных частей храма.

34 Лемех – кровельный материал для покрытия сложных форм крыш. Представляет собой деревянные тесаные или керамические пластины с отверстиями для крепления на одном конце и разными завершениями наружного конца – городчатыми, чешуйчатыми, треугольными и т.д.

35 Солея – повышенная часть пола перед алтарем, во всю ширину иконостаса, с полукруглым выступом в центре.

36 Жертвенник – помещение в составе алтаря, к северу от центра; место приготовления Святых Даров.

37 Диаконник – помещение в составе алтаря, к югу от центра; место хранения священных сосудов, книг.

38 Четверть – здесь: тип оформления окна в виде прямоугольной утопленной ниши.

39 Пятник – узел крепления и вращения дверного полотна.

40 Интерьер – внутреннее пространство помещения.

41 Пиотровский Ян. Дневник последнего похода Стефана Батория на Россию (осада Пскова) // Осада Пскова глазами иностранцев. Псков, 2005. С. 321, 322.

42 Существующая ныне небольшая посадская церковь XVI в. на старом кладбище, окруженном каменной оградой, с колокольней XVIII в. (ул. Советская, 100).

43 Звонница – каменное сооружение для подвески колоколов, поставленное на одну из стен церкви или отдельное сооружение близ церкви. Основная конструкция – столбы, соединенные арками, в которых подвешивались колокола. В Пскове было принято звонить в колокола с земли, раскачивая весь колокол (такой тип звонов используется и ныне в Псково-Печерском монастыре).

44 Консоли – часть конструкции, выступающей из плоскости стены.

45 Наиболее вероятная датировка восстановительных работ на соборе и строительство звонницы – 1630-е годы. Исторические источники подтверждают, что начало активных восстановительных работ в Пскове относится к концу 1620-х – 1630-м годам, то есть именно по прошествии тех 40-50 лет, в течение которых собор не ремонтировался.

46 Крыша-фронтон – форма завершения крыши на два ската с горизонтальным карнизом в основании треугольника.