Мы ставим точки над I
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 года
Читать газету
Архив
Добровольцы общественной группы «Старость в радость» сделали положение дел в Яммском доме-интернате для инвалидов и престарелых публичным, только исчерпав все возможности воздействия на руководство интерната и чиновников социальной сферы
 |
| Участник волонтерской группы «Старость в радость» Лиза Олескина. Фото: Лев Шлосберг |
Перед отъездом в Москву гостями «Псковской губернии» стали участницы группы «Старость в радость» Елизавета ОЛЕСКИНА и Янина ЗЕЛИНСКАЯ. Мы предлагаем вниманию читателей состоявшийся в редакции вечером 29 октября разговор.
«Сбор фольклора провалился»
- Девушки, для очень многих людей до сих пор остается не известным: кто вы, что вы. Как вы оказались в группе «Старость в радость», откуда появилась сама идея, кто ее придумал, как всё это возникло, как выросло.
Лиза: - Наша волонтерская группа «Старость в радость» появилась примерно два года назад, но название мы придумали не так давно, этой зимой.
- Кто вы и сколько вас?
Лиза: - Нас много. Мы начинали как студенческое движение, а потом к нам стали присоединяться все, кому небезынтересны проблемы пожилых людей – бабушек-дедушек, которые живут в домах престарелых. А после того, как мы придумали писать письма бабушкам-дедушкам в дома престарелых, к нам присоединилась огромная категория мам с детьми, которые сидят дома, ехать никуда не могут, но могут писать письма, и у нас огромное количество хороших корреспондентов, которые пишут письма бабушкам.
- Кто придумал идею работать именно с домами престарелых?
Лиза: - Знаете, мы очень долго мучились, но я, наверно, самая древняя (смеется)…
Яна: - Лиза не может сама о себе сказать. Идея была ее.
- Вы тогда учились?
Лиза: Я и сейчас учусь. МГУ. Филологический факультет.
- А вы, Яна?
Яна: Я бухгалтер, уже давно не учусь.
- Идея появилась два года назад?
Лиза: - Уже больше. Я знала, что многие добровольцы занимаются с детьми и думала, что, наверно, есть тот, кто занимается бабушками-дедушками. Но мысль именно об этом пришла. Я не могу объяснить, откуда. Наверно, хотелось быть кому-то полезной и мне казалось, что меньше людей занимается бабушками-дедушками, чем детьми.
Я пыталась найти кого-то, кто ими занимается, и моя подруга сказала: у меня брат в студенческом союзе, они там какие-то хорошие дела делают, сходи к ним. Пришла я в студенческий союз, и у меня спросили: что ты хочешь делать? Я им в ответ: говорят, вы бабушками-дедушками занимаетесь, вы, говорят, концерты для них делаете? Они мне: в первый раз слышим, а что? Если ты организуешь, то давай, мы к тебе присоединимся. И я взялась, со мной еще одна девочка.
Мы попытались, еще на первом курсе, сделать концерт в одном доме для престарелых в Москве. Мы жутко боялись. У нас был целый план концерта: «выступает Вася Иванов, он вам исполнит вальс «Снегурочка». Мы были с одной стороны, зал был с другой стороны, но бабушки-дедушки хлопали, благодарили и за руку хватали подержать.
- Как вы искали этот дом престарелых?
Лиза: - Очень просто. Я набрала в поиске в Интернете: дом престарелых в Москве. И все.
- И вы просто пошли туда, куда вам подсказал Интернет?
Лиза: - Мы пошли в первый дом престарелых, в который я дозвонилась.
- Как вас встретили?
Лиза: - Спросили, кто мы и что мы. Мы объяснили, что мы – студенческий союз и присоединившиеся, хотим организовать для бабушек-дедушек концерт. Нас спросили, сколько это стоит. Мы сказали: нисколько не стоит. Ну, говорят, тогда приходите. И мы пришли. Потом мы там выступали еще несколько раз.
- Как вы оказались в Ямме?
Лиза: - После первого курса, летом 2006 года, я поехала в небезызвестный уже в Псковской области Гдовский район собирать фольклор. Одним из объектов сбора фольклора и был дом престарелых в поселке Ямм.
Это была студенческая фольклорная экспедиция. Нам сказали, что кому-то надо пойти собирать фольклор в дом престарелых. И так как я уже в Москве бывала в домах престарелых, то решили, что пойду я и еще две девочки.
И когда мы пришли, у нас был тихий ужас. Даже когда мы приехали в Ямм через три года после этого, это было уже в… миллион раз лучше, потому что тогда было… я не знаю. Это был действительно ужас, потому что там не только был жуткий запах, но была дикая бедность, какие-то совершенно фиолетовые, исхудавшие бабушки.
В какой-то момент мы сидим, пытаемся разговорить бабушку, которая не может подняться с кровати. Она говорит лежа, Катя подносит ей микрофончик, что-то спрашивает, и она рассказывает, что, вот, мол, одной свеклой кормят...
Заходим в другую палату, там две другие бабушки, и очень недружелюбного вида. Они говорят нам: девочки, нас не трогайте, у нас тут покойники. – Где покойники?! – Да вон лежит. Оборачиваюсь, там какая-то бабушка лежит, не знаю, хладная ли, покойник – не покойник, но мы выскочили оттуда. Медсестрам говорим: вы знаете, у вас там покойник! – Да какой покойник, отвечают нам, это они так пошутили.
В общем, после этого наш сбор фольклора провалился, но мы походили по палатам, с кем-то поговорили. Больше всего там не хватало какого-то человеческого участия, надо было просто с ними поговорить, подержать их за руку, им это было намного важнее, чем что-то рассказать нам.
Мы ушли оттуда в очень глубоком шоке, тогда там было абсолютно плохо. Через несколько дней мы дружной командой пришли туда с гитарой, попели им песни, это было уже веселее. Но они были совсем заброшенные и несчастные.
«Народ писал: ребята, где мне найти бабушку по переписке?»
 |
| Участник волонтерской группы «Старость в радость» Яна Зелинская. Фото: Лев Шлосберг |
Поехали в Подмосковье, в Раменское, там были 50 одиноких бабушек, которые жили каждая в своей комнате – очень уютно, но очень одиноко.
Сразу после того, как мы отпели песни, нас одна бабушка затащила к себе пить чай, а другая это увидела и обиделась, стала сердито так ждать за дверью, и с ней потом мы тоже пошли пить чай.
Это было в конце апреля 2007 года, и нам сказали, что многие бабушки не пришли, потому что ждут праздник 9 мая.
Тогда за неделю до 9 мая я позвонила в Раменское и спросила, что у них планируется. Администрация ответила, что планируется выходной. Спрашиваю: ну а концерт? – Ничего не знаем. И тогда мы с подругой решили попробовать своими силами сделать им праздник на 9 мая. Я написала, где могла, в Живом Журнале: давайте, ребята, соберемся, попробуем устроить праздник 9 мая, попьем с ними чаю, накроем стол, песни попоем.
Я абсолютно не знала, откликнется ли кто-нибудь, придет ли вообще кто-то, назначила только место и время встречи. И в 10 утра 9 мая 2007 года на станцию метро «Комсомольская», где и договаривались, пришли 30 человек с цветами, с кучей еды!
Праздник получился совершенно невероятный, замечательный, бабушки были очень рады, они до сих пор говорят, что это было самое лучшее 9 мая.
- Вы с этим домом престарелых работаете до сих пор?
Лиза: - Да, мы с тех пор туда ездим, фактически раз в 2-3 недели. Обходим комнаты, разговариваем. Так как они там живут сами по себе, как в общежитии, каждая сама себе готовит, сама себе лекарства покупает, поэтому мы им вкусненького что-нибудь привозим, лекарства, если дорогие, помогаем покупать.
- Откуда деньги берете?
Лиза: - Ой, тут сами, там по друзьям… Мы приезжаем, поем песни, сидим, говорим с бабушками-дедушками, угощаем их конфетами, чай с ними пьем. И находим бабушкам-дедушкам – всем, кто этого хочет, внуков по переписке. Мы выкладываем фотографии наших бабушек-дедушек – тех, кто изъявил желание получить внука по переписке – у нас на сайте www.starikam.ru.
Те, кому это небезынтересно, регистрируются на сайте, читают условия, что писать надо не реже раза в месяц, обязательно в первом же письме послать свою фотографию, обязательно посылать конверт с обратным адресом, потому что очень сложно старикам раздобыть конверт в доме престарелых.
- Вы сами разработали эти стандарты?
Лиза: - Да, сами, неоткуда брать. И даже если вам не отвечают, все равно надо продолжать писать, потому что никто не знает, какая там ситуация. Очень часто у них руки не работают, очень часто они плохо видят, иногда медсестры не успевают читать им письма, хотя они везде должны помогать читать и отвечать на письма.
- Письма пишут от руки или печатают на компьютере?
Лиза: - Мы очень просим писать от руки, потому что бабушкам-дедушкам получить живое письмо – это совершенно не то, как получить какое-то компьютерное, напечатанный на принтере листочек.
Яна: - Причем пишут им не только из России. Пишут из Америки, из Франции, из Венгрии, из Германии.
- Сколько людей участвует в переписке?
Лиза: - Бывает так, что бабушек не хватает. Сначала мы пытались находить таких «внуков» через друзей, и наши друзья, пять человек, разобрали по бабушке под их ответственность писать обязательно.
Мы боялись, что мы выложим фотографии этих наших бабушек, которые хотят найти «внука по переписке» в интернете в нашей группе «В контакте» [ 3 ], и никто их не возьмет. А когда в сентябре 2008 года мы выложили там фотографии 15 бабушек, то к вечеру того же дня в этой группе было уже 60 человек, и у всех была одна просьба к нам: найдите бабушку по переписке!
Яна: - Народ писал: ребята, где мне найти бабушку по переписке? А бабушек уже всех «разобрали». В этой группе сейчас около 900 участников.
Лиза: - Но мы постарались перенести активность на сайт starikam.ru, потому что на сайте проще отслеживать работу, проще ее контролировать.
- Кто ведёт сайт?
Лиза: - Сайт ведет Варя, она в нашей группе единственный физик-ядерщик, она прагматичная, поэтому ведет сайт.
«Мы тут, а где-то там есть Ямм»
 |
| Сайт волонтерской группы «Старость в радость». |
Лиза: - Тех, которые ездят по домам престарелых, где-то человек 50. Ездим каждый раз командой, человек по 7, 8, 9, сколько изъявят желание. Обычно те, кто хотя бы разок съездили, остаются с нами.
Яна: - Одна группа в одну область поехала, другая – в другую, распределяемся.
- Какая у вас сейчас география, в какие регионы вы ездите?
Лиза: - Новгородская, Нижегородская, Псковская, Тверская, Тульская, Брянская, Калужская, Московская области.
- Ваша организация официально зарегистрирована?
Лиза: - Нет, мы не зарегистрированы.
- То есть вы – группа волонтеров в чистом виде.
Яна: - Да, мы – волонтерская группа, у нас нет счета.
- И все, что вы делаете, делается за счет волонтерских ресурсов?
Лиза: - Полностью. Что-то у нас получается собрать из вещей, мы просим добрых людей: ребята, нам очень нужно постельное белье, нужны сладости, нужны новые носки, нужны инвалидные коляски…
- Как вы изучаете потребность, откуда вы узнаете, что надо?
Лиза: - Мы верим на слово директорам домов-интернатов.
Яна: - Когда ездили в Опочку в дом престарелых, искали бабушек-дедушек, предлагали им «внуков по переписке», некоторые бабушки очень просили инвалидные коляски.
Лиза: - В принципе, они в домах есть, но их может не хватать, потому что сложно за каждым человеком в доме престарелых закрепить личную коляску. И девочки, которые пишут бабушкам, узнали, что им нужны инвалидные коляски, и хотя это было мучительно долго, но коляски дошли-таки до них из Москвы.
Яна: - Шесть колясок мы привезли в Опочецкий дом интернат во время волонтерского лагеря, который мы устроили в Ямме в августе этого года.
- Кто вам их дал?
Лиза: - Мы просили у людей, объясняли, что это очень нужно, давайте, помогайте. Народ покупал.
- Сколько стоит новая инвалидная коляска?
Лиза: - Около 5 тысяч рублей.
- Кто их покупает, кто тратит на это деньги?
Лиза: - Очень многие, потому что очень приятно понимать, что человек, которому ты подарил эту коляску, теперь может передвигаться, выбираться на улицу, гулять, и всё это благодаря тебе.
Яна: - Сами волонтеры тоже не просто привозят-отвозят в дома престарелых то, что они соберут по людям. Это не почта, они сами тоже очень много приобретают и привозят, везут мармелад, конфеты, все это закупается самими волонтерами. Вот в доме престарелых живут 30 человек, и каждому – по такому «сладкому наборчику», например.
Лиза: - В принципе, слава Богу, дома престарелых финансируются хорошо, достойно, то есть в нормальной ситуации там не должно быть никакой острой потребности. Другое дело, что там нужны такие вещи, которые могут немножко облегчить жизнь. Кому-то нужен пылесос. В одном доме престарелых директор, дама, которая закончила музыкальную школу, говорила: девочки, у нас все так петь хотят, а у нас пианино нет, до нас ехать от Новгорода, ближайшего города, три часа, никто нам его не повезет, не знаем, что делать. И мы привезли им б/ушный синтезатор, который нам отдали.
- У вас есть какой-то общий учет привлеченных ресурсов? Вы понимаете, какими ресурсами в целом вы располагаете?
Лиза: - Мы на сайте пишем благодарности всем, кто что принес: Вася принес 5 кг конфет, Ваня и Петя принесли мешок мягких игрушек…
Мы всем говорим спасибо.
- Костяк вашей команды сложился быстро?
Лиза: - Костяк команды появился постепенно, и в таком составе мы стали постоянно ездить в дом престарелых в Раменское.
И этим ребятам я сказала: мы тут, а где-то там есть Ямм. Я не представляю себе, что там, прошло уже почти три года, жалко, что туда нельзя доехать. Ребята говорят: а почему нельзя доехать? На дворе был январь 2008 года, на имевшейся карте Ямм мы не нашли, но я помнила, что мы ехали до Пскова. Мы пошли, купили билеты до Пскова и решили, что на местности как-нибудь этот Ямм найдем.
Не знали даже, что брать, нам надавали с собой каких-то кружек, ночных рубашек, халатов, сладостей набрали. Мы слабо себе представляли, что там надо, что не надо.
Таксисты, слава Богу, знали, где находится Ямм, так что мы до него добрались.
К моему и всеобщему счастью, за то время, пока я там не была с первого курса, там появился линолеум, стало немножко лучше материально, технически, шторы где-то появились. Но бабушки-дедушки какие были, такие и остались. Очень многих я узнала с того времени, они были на месте. Мы попели песни, поплясали, потом со всеми пообнимались и уехали. Бабушки-дедушки спрашивали: когда вернетесь, когда вас ждать, когда приедете.
И мы думали, что им еще привезти. Директор сказал, что у них маленький черно-белый телевизор… А мелкие гостинцы, всякие наволочки, ночнушки у них не задерживаются, потому что те же родственники могут отобрать. Родственники приходят к некоторым, к сожалению, только за пенсией, это общеизвестный факт, это абсолютно известно. И, судя по всему, эти бабушки могут всё, что угодно, всё, что у них есть, отдать родственникам просто потому, что они рады, что хоть так к ним приходят…
- Родственники приходят к старикам, чтобы забрать себе их пенсии?!
Лиза: - Это везде так, в самых разных домах для престарелых.
«Директор сказал нам, что он не может этого сделать и просто ушел»
- Что произошло, что было мотивом для этого вашего сообщения в журнале?
Лиза: - Знаете, в том-то и ужас, что многие репортеры, которые приехали, хотели найти там, не знаю, хладный труп и растерзанную бабушку, что-то подобное, но не нашли.
Наверно, они невнимательно читали нашу статью. Нас шокировал не просто конкретный факт, не только конкретный измученный человек, а то, что мы два года подряд пытаемся решить проблему своими силами, и у нас не получается ничего. Когда мы туда наезжали на один день, мы видели, что там действительно плохо, что бабушки-дедушки просто гаснут на глазах, более чем неухоженные.
Яна: - То есть мы везли туда вещи, везли туда ходунки, инвалидные коляски, очень много вкладывалось в этот дом…
Лиза: - Все, что могли, собирали в Москве, друзья помогали.
Яна: - …А старики как были серыми, так такими и оставались, и ситуация не менялась.
- Что стало последней каплей?
Яна: - Девчонки ездили туда два года. Они видели, что ситуация плохая, что бабушки, к которым они привыкают, уходят одна за другой, там за два года одиннадцать смертей!
Мы продолжаем приезжать, песни поем.
В августе этого года мы, как всегда, общались с бабушками. Одна бабушка, Татьяна Степановна Махова, попросила ей протереть в районе паха, что-то там у нее болело. Мы спустили колготки, и там оказались совершенно ужасные пятна. Мы называем это пролежнями, не знаю, что это на медицинском языке, но – пятна, гниль, запах, то есть это был вид давно немытого, неухоженного тела. Причем она была без памперса.
Я сначала побежала протирать ей все это, с тряпкой бегала туда-сюда, позвала Лизу, потом позвала директора, Владимира Попова. Директор сказал мне: а что вы хотите, я директор, я не должен каждую бабушку осматривать. А то, что у меня медсестры такие, ну что поделать, такие медсестры, я им говорю-говорю, а они вот не делают. Завтра я им сделаю выговор.
Перед этим Лиза с Мариной заходили в комнату к другой бабушке, Ирине Алексеевне Валдаевой, была там такая бабушка. Она, когда поступила, была нормальная, а потом стала постепенно терять разум и ее перевели в отдельную комнату. Комната была холодная, неухоженная, девочки подняли одеяло и увидели, что она лежит без памперса, в собственных испражнениях, с ужасными пятнами на теле.
С Лизой случилась истерика, мы с ней сидели около Валдаевой и обе плакали, потому что там рядом стоит шкаф с фотографиями всей ее жизни, где она молодая, здоровая, красивая. То есть контраст был просто поразительный: вот такая была женщина, и вот что с ней стало.
Мы плакали и думали, что делать. Позвали директора посмотреть на Валдаеву, он подошел к двери, молча развернулся и ушел куда-то в коридор, в кабинет, я не знаю куда.
Девочки сказали ему: уважаемый господин директор, нам надо ее помыть, помогите нам хотя бы ее подержать, потому что мы побегали по всему дому и не нашли ни санитарок, ни кого-то еще. Директор сказал нам, что он не может этого сделать и просто ушел. Но прислал вместо себя обитателя этого дома, умственно отсталого Лёню. И этот Лёня помог нам держать бабушку, а девчонки мыли ее от этого всего…
Сейчас нам объяснили, что у директора был радикулит, что ему нельзя было поднимать тяжелое и так далее, и так далее.
Директор сказал нам, что Валдаева у них тяжелой не считалась, потому что она могла ходить и переворачиваться. Как она могла ходить?! В принципе, если ее поставить около шкафа, протянуть ей руки до шкафа и с двух сторон держать, то два шага она сделать могла, вот это у них называлось «могла ходить».
В тот день вечером мы с Лизой решили дождаться вечернего медицинского обхода и пройтись вместе с медсестрой, обойти всех бабушек.
В пять часов мы закончили работу по ремонту палат в Ямме, другие девчонки ушли, а мы с Лизой остались. В полшестого медсестры нет, мы идем в медсестринскую, там сидит какая-то кладовщица, мы спросили у нее: когда будет медсестра. Она сказала, что медсестра будет попозже. Мы говорим: ну хорошо, мы подождем. Она так замялась, улыбнулась. Вы понимаете, говорит, она будет после девяти, у нее еще какая-то работа. Мы поняли, что ждать смысла нет. И решили прийти на следующий день прямо с утра.
В шесть часов мы встали, к девяти пришли в Ямм. Мы дождались медсестру, на нас надели белые халаты, и мы пошли показывать ей бабушку Махову. То есть именно показывать. Что там творилось с ней, сама она, в общем-то, не знала.
- Медсестра не знала?
- Нет.
- То есть никаких ежедневных обходов не было?
- Нет, нет. А Махова поначалу была совершенно нормальная, адекватная, толстенькая, румяная, ее привезли 5 августа. И в период с 5 по 20 или 21 августа, когда мы все это обнаружили, ни медсестры, ни директора у нее не было. То есть никто к ней не приходил, не знакомился и, соответственно, не осматривал. И когда я позвала директора, показала ему эти ее пролежни, он начал оправдываться. Когда он вышел, Махова спросила: девочки, это кто, это руководитель вашей поездки? Мы говорим: нет, это ваш директор.
- То есть она его в глаза не видела?
- Нет, тогда еще не видела. Мы решили с медсестрой пройти всех бабушек.
В то утро мы взяли с собой крем от всяких кожных сыпей, который кто-то по своей надобности привез из Москвы. Мы же специально ничего такого не привозили, мы не знали, что там дело обстоит настолько плохо.
Единственное, что медсестра сделала, она посмотрела, что там у Маховой. Говорит: ну, давайте крем. Взяла наш крем, протерла, смазала. Там еще одна бабушка была, Таисия Ивановна Волобуева, мы знали точно, что у нее под левой грудью пролежень.
Медсестра задрала ей халатик – там, где правая грудь, посмотрела, подняла, нет, говорит, пролежня нет, все нормально, и пошла дальше. Мне Лиза стучит по локтю: Яна, там же вторая грудь. И я ловлю эту медсестру и говорю ей очень вежливо, без всяких надрывов: а вы не хотите вторую грудь посмотреть, там, может быть, что-то есть. Ну ладно, говорит, давайте посмотрим, посмотрела, увидела пролежень, помазала.
Лиза: - Медсестра сказала нам, что это не пролежень, а покраснение.
Яна: - Да. Но мы не можем говорить медицинскими терминами, мы знаем слово пролежень, поэтому его употребляем. Потом мы снова мыли Валдаеву, пришла медсестра, мы показали ей Валдаеву. Когда мы пришли к Валдаевой и раскрыли ее, она снова была без памперсов и была вся в собственных испражнениях…
Я спросила у медсестры: вы вообще осматривали ее? И она сказала то же самое, что и директор, что Валдаева у них тяжелой не считается, так как она сама переворачивается, поэтому не считается лежачей. А они ходят только к лежачим.
После этого девчонки периодически мыли бабушек, мазали им пролежни, и делали это до конца своего пребывания в лагере, до конца августа.
В понедельник, 24 августа, в связи с этой ситуацией, мы решили, что кто-то должен съездить в Псков, в областную соцзащиту, что-то нужно было делать. Так получилось, что поехала Лиза. Попала на Елену Николаевну Ванькову и, естественно, не выдержала.
Лиза: - В принципе, я просто пыталась описать Ваньковой ситуацию, какой я ее видела. Я ее уверила, что действительно все плохо и нужно срочно что-то менять.
Яна: - И она расплакалась.
- Кто расплакался?
Яна: - Лиза. Ванькова – нет. Только знаете, ей сейчас так плохо, может быть, не стоит…
Лиза показала ей фотки, та тоже поохала: ох, ах, как же так. Очень была удивлена, что, оказывается, у лежачих бабушек-дедушек нет памперсов. А памперсы там были только у одной бабушки, самого маленького размера, ни на кого другого такие памперсы просто не налезали. Все остальные были без памперсов. Ванькова была очень удивлена: как же так, у директора должны быть памперсы, сейчас я ему позвоню, узнаю как же так.
И уже в среду, 26 августа, в Ямм приехала комиссия из этой соцзащиты. Причем комиссия должна была приехать инкогнито, но директор еще накануне знал о том, что она будет, и прямо при девчонках, пока те делали ремонт, бегал, давал указания, готовился к этой комиссии. «Потемкинские деревни» возводил, как говорят. Приехала комиссия, нашла какие-то нарушения. Я так понимаю, что все это запротоколировано. Но вынесла директору строгий выговор. И все.
Мы об этом узнали только сейчас, от Ваньковой.
Лагерь наш между тем закончился. И мы решили с Лизой, что раз в неделю будем звонить Ваньковой, постоянно напоминать о себе и спрашивать, как обстоят дела с домом престарелых в Ямме, что с ним будут делать. Звонила сначала Лиза, потом она уехала на практику, и звонить стала я.
Ванькова нам каждый раз говорила, что вопрос решается губернатором, вот он будет завтра решаться, перезвоните через неделю…
- Вопрос о чём?
Яна: - Вопрос о том, что с домом, будут ли его закрывать или не будут.
Лиза: - Просто директор говорил, что он работает на закрытие, что вот-вот дом закроют…
Яна: - И Ванькова все время говорила нам, что решение о закрытии дома принимается, принимается, принимается.
Лиза: - Мы совершенно не хотели, чтобы дом закрыли, мы хотели изменений. Хотели знать, что они будут… Если его закрывают, это одно, а если не закрывают, значит, надо лежачих все равно перевести в другое место.
Яна: - А зная, в каком состоянии была Валдаева, мы понимали, что всё надо делать срочно. И 30 сентября девчонки, в том числе наша подруга Агата Данилова, снова съездили в Ямм и увидели Валдаеву… Та лежала при температуре в комнате где-то плюс 15, абсолютно такая же. Мало того, у нее к тому времени один глаз вытек, а другой уже почти не видел. Фоток Агата делать морально не смогла, они были бы слишком страшные.
Когда Агата ее как-то шевелила или одеяло поправляла, она говорила: спасибо, спасибо, спасибо, спасибо. Мы сделали вывод еще в августе, что у нее проблески сознания есть. Потому что когда мы ее мыли, она говорила: спасибо, спасибо, спасибо, спасибо. Или когда только начинали мыть, и ей это было неприятно, она говорила: не надо, не надо, не надо, не надо. То есть речь у нее была такая: спасибо, спасибо, спасибо, не надо, не надо, не надо.
Съездила Агата, потом съездили девчонки и увидели бабушку Махову, которая, когда приезжала комиссия из областной соцзащиты, единственная из всех адекватно пожаловалась на отсутствие каких-либо условий и ухода. Потому что тогда она была адекватная старушка. Комиссия сказала, что примет жалобы к сведению, и после этого ее повезли в Гдовскую больницу полечиться по части почек.
А когда девчонки приехали буквально неделю назад, во второй половине октября, они Махову просто не узнали. Махова похудела в полтора раза, была практически без волос, еда изо рта выпадает, слюни текут, она засыпала каждую минуту. Как только от нее отойдешь, она засыпала. А, просыпаясь, все время повторяла: директор хороший, хороший, хороший, этот дом хороший.
И это стало, собственно говоря, последней каплей, после которой мы решили, что нужно что-то делать публично.
Лиза снова стала звонить в Псков, снова поговорила с Ваньковой, потом она дозвонилась до Алексея Синдеева, кажется, заместителя [начальника управления соцзащиты] Армена Мнацаканяна, и Синдеев сказал ей, что решение о доме будет принято в конце года или к концу года.
Мы поняли, что дальше ждать нельзя, так как совершенно непонятно, что сделали с бабушкой Маховой, но она вернулась в интернат из больницы совершенно не такая, как поступила в Ямм.
И было решено, к сожалению, как нам этого не хотелось, но выложить в интернет эту ужасную фотографию Валдаевой и фотографии остальных бабушек и дедушек, в частности, тех, кто уже ушел. Мы выложили по две фотографии: сначала таких, каких мы их увидели первый раз, а затем – спустя некоторое время после пребывания в Ямме.
«Сколько длилось это предсмертное состояние, сколько она мучилась, мы не знаем»
- И вы написали этот теперь уже широко известный текст… [ 4 ]
Лиза: - Мы писали его всей командой…
Яна: - Это общее творчество, а разместили мы текст у Лизы потому, что у нее самый читаемый из всех наших Живой Журнал.
Лиза: - На самом деле мы действительно просто не знали, что делать, как быть в такой ситуации.
Яна: - Мы хотели привлечь внимание. Мы не предполагали, что будет такой резонанс. Это было для нас шоком.
Лиза: - Мы надеялись максимум, что прочтет кто-то, не знаю кто, либо кто-то приедет туда, посмотрит их, какой-то хирург…
- То есть вы не рассчитывали на какой-то конкретный результат?
Лиза: - Мы рассчитывали, что нам дадут совет, как действовать.
Яна: - Возможно, они бы и закрыли этот дом к концу года, но проблема в том, что там одна бабушка уже умерла, а вторая всего за полтора месяца превратилась в непонятно что… Мы просто очень боялись, что такими темпами до Нового года…
- Они уйдут раньше, чем закроют этот дом…
Яна: - Да, да. Вот в чем дело. И поэтому появилось это сообщение в ЖЖ, но такой реакции мы не ожидали, мы сами не поняли, что это такое произошло. Лично для меня это было шоком, я два дня на работе практически не работала. Я только сидела, читала всю информацию, кое-где отвечала, комментировала. Блоги… Рамблер… Яндекс… новости… блог президента… Телеграмма из Минздравсоцразвития…
Лиза: - С одной стороны, очень приятно, что получился огромный резонанс, что людям это оказалось небезразлично. Но, с другой стороны, мы не хотели, чтобы кого-то убрали, лишили работы. Наша главная цель в том, чтобы улучшить состояние этих бабушек-дедушек, чтобы все медицинские услуги, которые должны там оказываться, оказывались им в полной мере. Это единственная наша цель.
- Когда вы приняли решение ехать сюда после публикации в блоге?
Лиза: - Поддержавший нас, спасибо ему огромное, Максим Константинович Жаворонков [ 5 ] позвонил и сказал: девочки, я вам верю, но я не могу тут увидеть ничего из того, что вы описали.
Яна: - Буквально за неделю дом в какой-то степени привели в порядок. Все-таки ездили комиссии от Ваньковой… Какая-то реакция была, но естественно, очень медленная, а Ирина Валдаева за это время умерла …
- Когда она умерла?
Яна: - Она умерла 8 или 9 октября, информация разная. Директор нам сказал, ну что вы хотите, она же старенькая!.. Сколько длилось это предсмертное состояние, сколько она мучилась, мы не знаем. 8 октября была диспансеризация, как нам рассказали в прокуратуре, комиссия проверила всех бабушек и дедушек, какие-то электрокардиограммы сделали, взяли анализы крови и, насколько мы знаем, приняли решение, что все нормально, госпитализация никому не нужна. А вечером того же дня или на следующий день рано утром Валдаева умирает.
Лиза: - Они написали, что у нее был рак шейки матки в терминальной стадии.
- Вам позвонили, вы взяли с собой все, что у вас было, и поехали. Как вы отпросились? Просто вы сообщили, что в эти дни вы уезжаете с учебы, уезжаете с работы, бросаете всё, как вы это решили?
Яна: - Не знаю, как у Лизы, сначала сразу поехали они с Мариной. Кроме них, никто не смог выехать в тот же день. Мне позвонила Аня Русакова и говорит: Яна, нужно ехать. А я сразу не могу, я же бухгалтер, у меня баланс, у меня налоги. Но мы смогли поехать на следующий день с Юлей Бредун, довезли еще кое-какие материалы.
- Что вы увидели в Ямме?
Лиза: - Там действительно многое изменилось, изменения и перестановки невероятные, теперь там даже не пахнет. Но знаете, что самое смешное и печальное одновременно, унитазы, которые мы сами покупали по просьбе директора, пролежавшие у него полгода в подсобке, вдруг срочно были установлены, а нами же привезенной кафельной плиткой были отделаны умывальня и краской покрашены стены. На одну стенку плитки не хватило…
- То есть буквально за семь последних дней...
Лиза: - Мы не знаем, когда и что произошло, но в тот же день, когда там была областная проверка, спровоцированная нашими сообщениями в ЖЖ, там уже было и уютно, и тепло, и все были милые, чистые, красивые.
Но в среду, 28 октября, когда мы туда приехали с телевидением, на глазах у телевидения персонал нас в дом не пускал.
Яна: - Обзывали всячески, обвиняли. Первый канал показал это.
Сегодня мы приезжаем, и уже совершенно другая обстановка. Сегодня нас уже встречали по-другому. Медсестра пришла, говорит: Лиза, ты на нас не обижайся…
«Нет ничего проще, как собраться раз в неделю…»
- Вы упомянули несколько раз такой же дом для инвалидов и престарелых в Чернево, в том же Гдовском районе, вы работаете и там…
Лиза: - Естественно, у нас есть еще дома, где мы работаем. В Чернево всё иначе.
- На ваш взгляд, в чем причина такого контраста?
Лиза: - В личном отношении, в медперсонале, я считаю.
Яна: - Рыба гниет с головы. В данном случае это так.
Лиза: - Я не говорю ни про кого лично, просто там, в Чернево, и медсестры все чистые, и бабушки все одеты хорошо, и почти все ходячие. То есть бабушки, которые к нам ходили на концерт два года назад, они до сих пор ходят, за очень редким исключением. Там нет такого, чтобы «ходил-слег-умер».
Яна: - Знаете, если вы даже сейчас поедете в Чернево, вы все равно увидите контраст, несмотря на то, что они вроде бы привели в порядок Ямм. Контраст вы увидите однозначно, хотя бы по внешнему виду бабушек и по их реакции на то, когда к ним приезжают.
Лиза: - Я надеюсь, что скоро весь этот ужас в Ямме кончится.
Яна: - Многие говорят, что это система. А это не система, все зависит от конкретных людей.
Лиза: - Из наших почти 30 подшефных домов нигде больше, слава Богу, такого, что мы видели здесь, нет. Положение бабушек-дедушек, гигиенические, санитарные нормы, а самое главное – отсутствие медицинского ухода.
Яна: - Все зависело от людей, от того, кто был во главе этого дома.
Лиза: - Нам, конечно, говорили, что есть какая-то среднестатистическая смертность…
Яна: - Но в Чернево за два года умерли два или три человека, а в Ямме – одиннадцать!
Лиза: - Вот именно потому, что рядом есть Чернево, мы поняли, что, наверно, что-то не то в Ямме. Мы не хотим, чтобы кто-то терял рабочее место… Но у них есть шанс показать, что они умеют работать… Нам говорят, что за 3 тысячи от персонала ничего требовать нельзя, но…
Яна: - Мы оплачивали стрижку ногтей…
- Оплачивали кому?
Яна: - Сначала одной женщине…
Лиза: - …А потом одной из санитарок. Иначе они не успевали…
- Вы еще приедете?
Лиза: - Естественно!
Яна: - Да, обязательно, мы будем приезжать до тех пор, пока не выясним до конца, что будет происходить в Ямме.
Лиза: Мы раз в два месяца стабильно ездим во все опекаемые нами дома престарелых, у нас просто график.
- Все-таки, сколько вас человек? 100, 200, 300?
Лиза: - На форуме у нас зарегистрировано больше 2 тысяч человек. Тех, кто пишет письма бабушкам, точно больше 500 человек, это мы знаем по числу бабушек.
- В дома престарелых ездите только вы из Москвы или есть где-то местные люди, которые заботятся о стариках?
Лиза: - Мы везде пытаемся найти местных людей, но это как-то очень проблематично…
- Почему, на ваш взгляд, в ответ на ваши добродетельные усилия не появляются такие же инициативы рядом с этими домами престарелых?
Лиза: - Малая огласка, наверно. Может быть, люди не знают. Если бы люди знали, то, думаю, что они присоединялись бы к нам легко. Потому что нет ничего проще, как собраться раз в неделю…
- Сколько всего в этих домах, которые вы опекаете, живет людей?
Лиза: - Стандартный дом престарелых – 30 человек, есть чуть больше. Мы пытались считать, но мы сбивались.
Яна: - Основная цель волонтерства – не скандалы и не выяснение отношений с ответственными людьми. Этот Лизин пост в ЖЖ был – последний крик о помощи.
Лиза: - Мы меньше всего хотели какого-то скандала. Самое страшное для нас было – влезать в политику, потому что это изначально для нас неприятно, страшно. Мы тихо ездим, поем песни, привозим сладости, пишем письма, ничего нам больше не надо. Но раз так получилось…
Яна: - Нет, нам надо, чтобы больше людей ездило…
Лиза: - Да, да, да.
Яна: - Знаете, если дом хороший, ухоженный, то бабушкам нужно просто общение: свежие, новые молодые лица.
Лиза: - Это совсем несложно, если будут собираться небольшие группы, 5-6 человек, будут приезжать в какой-то дом престарелых с гитарой и с мешочком шоколадок и проведут там час-два, это им самим будет в радость, потому что они поймут, насколько они нужны.
Яна: - Одна бабушка прислала своей «внучке» тысячу рублей. Это был такой шок для «внучки» и для всех нас! «Внучка», естественно, накупила на эти деньги для бабушки всё, что могла.
Лиза: - С деньгами у нас строго. Мы говорим, что у нас устав, если кто-нибудь из нас возьмет у бабушек деньги, то всё, нас выгонят, и бабушки сразу верят, пугаются и больше денег не предлагают.
Яна: - Одна бабушка послала своей «внучке» плюшевую игрушку, потому что знала, что у «внучки» маленький ребенок, и эта девица, помню, настолько прониклась ситуацией, что несколько дней на нашем форуме кричала: представляете, мне прислали мишку, бабушка для этого дошла до почты! Господи, что мне ей послать?!
С Елизаветой ОЛЕСКИНОЙ и Яниной ЗЕЛИНСКОЙ беседовал Лев ШЛОСБЕРГ
1 См., в частности: М. Андреев. Старикам здесь не место // «ПГ», № 41 (462) от 28 октября – 3 ноября 2009 г.
2 Подробно о развитии событий см. в этом номере статью М. Андреева «Результат возбуждения», стр. 2-3, 13.
3 Группа «Старость в радость» расположена по адресу: http://vkontakte.ru/club4419125.
4 См.: М. Андреев. Старикам здесь не место // «ПГ», № 41 (462) от 28 октября – 3 ноября 2009 г., текст сообщений см. полностью здесь: http://o-liska.livejournal.com/26814.html?style=mine, http://o-liska.livejournal.com/26523.html?style=mine.
5 Заместитель губернатора Псковской области, возглавивший комиссию по расследованию положения дел в Яммском доме-интернате.
.jpg)