Последний диверсант

В далёком 1944-м году супруга премьер-министра Великобритании вручила, среди прочих солдат, разведчику Виктору Георгиевичу Клименко сукно на военный костюм – брюки галифе и гимнастёрку. Гимнастёрка до сих пор сохранилась, почти как новая. Виктор Клименко уже несколько лет сам пытается передать раритет в какой-нибудь (хоть какой-нибудь) псковский музей, но пока никто не заинтересовался.

Витя Клименко (вверху справа) с родителями и сестрами. 1930 год. 4 года.

Многим Виктор Клименко известен не только как ветеран Великой Отечественной войны, разведчик-диверсант, но и как писатель. Книга Виктора Георгиевича «Жизнь и судьба фронтового разведчика» увидела свет в 2009 году. К большому сожалению, журналист и историк Олег Калкин, который, по сути, заставил Виктора Георгиевича написать мемуары, результат совместной работы застать не успел.

Сейчас Виктор Георгиевич уже лет семь ничего не пишет, говорит, буквы сливаются. «Я, конечно, могу написать, но прочитать – уже нет», – поясняет он с грустью.

Но зато он может рассказывать. Увлекательно, рождая интригу и вызывая удивление.

Встреча молодого Виктора Клименко с двойником Адольфа Гитлера, с Геббельсом, который в его рассказах, вопреки устоявшейся версии, не застрелился, а раскусил ампулу с ядом, поцелуй от супруги Уинстона Черчилля – сложно представить, что на долю одного человека выпало столько интересных исторических событий.

Возможно, через многие годы эти рассказы, иногда идущие вразрез с официальной историей, станут опорой для исследования неизвестных фактов Великой Отечественной.

Так, например, Виктор Георгиевич рассказывает о визите Клементины Черчилль на сборный военный пункт в Горьковской области, хотя, по официальным данным, жена премьер-министра Великобритании посещала Ленинград, разрушенный Сталинград, Ростов-на-Дону, Одессу, Кисловодск, Пятигорск и Крым.

Но по тем же официальным данным, г-жа Черчилль встречалась со Сталиным лишь однажды, а её дочь заверяет, что таких встреч было как минимум несколько.

Вот такая история.

«Мне медсёстры что-то говорят, а я кричу…»

На войну Виктор Георгиевич попал 17-летним мальчишкой. Сбежал из своей деревни на фронт, упросил фронтовиков дать ему возможность воевать. Так и попал в разведку. Дошёл до Берлина. Побывал в фюрербункере. Много чего видел, о чём не собирается рассказывать никому и никогда. «Когда пришёл с войны – отцу рассказал всё, больше всю правду никому не расскажу», – признается ветеран.

Разведчик Виктор Клименко в дни освобождения Восточной Пруссии. 5 февраля 1945 года.

В 1970-х годах Виктор Георгиевич возглавлял управление городского коммунального хозяйства в Пскове. На него была возложена координация строительства мемориала на могиле Неизвестного Солдата на площади Победы.

Историю, связанную с гимнастёркой от г-жи Черчилль, из-за которой ветеран и обратился в «Псковскую губернию», Виктор Клименко до сих пор помнит так, как будто всё произошло совсем недавно.

«Я был в разведке. Где наступление готовят, нас туда и перевозят. Проверяем немцев, территорию – и не по 5-6 км в глубину. Под Кенигсбергом было 110 км в тылу, а так обычно – 40, 50, иногда 80 км. Наша задача – узнать, что немцы готовят, какие части здесь находятся, как расположены окопы, линия фронта».

«Сандомирский плацдарм, который был в июле захвачен войсками 1-го Украинского фронта, наша разведгруппа проводила в наступлении, – вспоминает Виктор Георгиевич. – Хотя мы, разведка, должны в лучшем случае отбиваться, а то и вовсе нас видно быть не должно. Когда мы ночью перешли плацдарм, то думали, что ночь здесь пробудем и перейдем, как и нужно, в тыл. А утром прилетает немецкий самолет, и стало ясно, что сейчас начнётся бомбёжка. А там целый километр фронта – мы не могли перейти линию фронта, потому что немцы обстреливали всю местность вдоль Вислы, да и в свой тыл было уже не вернуться».

С утра немцы начали наступать. По воспоминаниям Виктора Георгиевича, их полк потерял 300-400 человек, немцев «положили» где-то 400-500.

Первые дни мая 1945 года. Берлин. У стен поверженного рейхстага.

«Когда немцы прошли наши линии обороны, я был в окопе. И медсестра, девушка Валя там же оказалась. И когда мы прыгнули в окоп, она мне сообщила, что лейтенант медслужбы погиб и другие – тоже… Она осталась с сумкой. Говорит: «Солдатик, давайте переместимся, вам лучше стрелять будет!». В этот момент перерыв был, 40-50 минут, может – час. Мы сменили местоположение, и тут опять началось – стрельба из миномета. И первая же мина Валю убивает. Я земелькой её прикрыл, больше ничего не смог сделать. А уже одним из следующих снарядов меня контузило».

Сколько времени прошло – час или три часа – Виктор Георгиевич не помнит. Знает только, по рассказам друзей-разведчиков, что те после боя стали его искать, и нашли в окопе, заваленного землёй. Только ремень поблёскивал, необычный ремень, бляху для которого солдат Клименко нашёл на польской мельнице. По бляхе и нашли. С неразорвавшейся гранатой в руке: чеку Виктор Георгиевич так и не вытащил.

«Попал в госпиталь, сначала прифронтовой, а потом – в Горьковской области. Мне медсёстры что-то говорят, а я кричу… Я-то думал, они тихо говорят! Где-то на сороковой день слух начал появляться… Да, и заикание – я ведь после контузии сначала заикался очень.

Почему у меня два высших образования? Потому что я начинал вслух читать, чтобы тренироваться. Старался тогда больше учиться».

Первые дни мая 1945 года. Берлин. У стен поверженного рейхстага.

Виктор Георгиевич пытался убежать из госпиталя на фронт, но не получилось. Нашли, вернули в госпиталь. «Нас построили перед начальником медсанбата. Он мне сказал: «Ну, сынок, мы без тебя на фронте обойдемся».

Но уже приблизительно через неделю боец Клименко стоял на плацу вместе с 300 другими солдатами и офицерами. В тот день на сборный пункт приехала Клементина Черчилль, супруга знаменитого премьер-министра Великобритании.

После нападения Гитлера на СССР г-жа Черчилль по собственной инициативе создала «Фонд помощи России Британского Красного Креста и Ордена св. Иоанна Иерусалимского» и в течение семи лет возглавляла его. Она сама внесла в фонд первый взнос и побудила сделать это всех членов правительства ее мужа.

«Она была в меховом легком пальтишке, – воспроизводит в памяти появление Клементины Черчилль Виктор Георгиевич. – Минут 8-10 она выступала перед нами, с переводчиком. Если вспоминать речь в общем, то желала всяческих успехов и тому подобное. А в конце выступления объявила, что каждому из нас специально от неё и от фонда будет подарена британская ткань цвета хаки на военный костюм. И действительно, подарили, а уже меньше чем через два дня нам пошили брюки и гимнастёрку. А ещё она подарила нам такие пакетики – маленькие, но нужные пакетики. В них были носки, рукавички, зубная паста, иголки. Маленькие пакетики… А потом она прошла вдоль шеренги и меня даже поцеловала! Наверное, потому, что я в самой середине стоял, да и самый молодой там был».

«Уже после нам сказали, что это был Геббельс. Так это или нет, сейчас уже сказать точно нельзя»

Гимнастёрка из той самой ткани до сих пор сохранилась. Более того, она в отличном состоянии. Уже несколько лет Виктор Георгиевич пытается передать свою гимнастёрку в музей. В какой-нибудь псковский музей. В любой псковский музей. Справедливо считая, что гимнастёрка эта – музейный экспонат.

Часы из последнего бункера Гитлера. Трофей Виктора Клименко.

Говоря объективно, она была бы музейным экспонатом и если бы сукно не было подарено г-жой Черчилль, а просто потому, что её носил ветеран, разведчик, без двух минут полный кавалер Ордена Славы Виктор Клименко.

«В музее молчат, хотя я там был... Ходил в наш государственный музей-заповедник. Вышли ко мне в фойе две девушки, женщины… Я им предложил: девушки, так и так… Я, говорю, хотел бы, чтобы вы оформили это, как надо… Они ко мне так странно отнеслись: «Мы не знаем, мы не готовы...». Сами спешат, суетятся. А потом и вовсе ушли. На этом все и кончилось. А я-то, честно говоря, не знаю, кому звонить? Что говорить?», – разводит руками Виктор Георгиевич.

По его словам, за этой гимнастёркой в мягкой форме охотились иностранцы – и из Германии, и из Великобритании. Один англичанин, приезжавший в Псков, вроде бы даже предлагал Виктору Клименко 100 тысяч фунтов стерлингов. Правда, не только за гимнастёрку, но и за все награды. «Я сказал: нет!», – возмущенно прокомментировал Виктор Георгиевич. И добавил, что очень хотел бы отдать гимнастёрку своим: «И москвичи просили. И ленинградцы просили. А я не хочу отдавать. Она в Пскове должна остаться».

Кстати, о несостоявшемся полном кавалере Ордена Славы или о «маленьком герое», как называет его Виктор Георгиевич: документы на присвоение ему Ордена Славы I степени уже были поданы, но награда героя так и не нашла.

«При штурме Берлина мы оказались у бункера Гитлера. Было распоряжение, что никто в бункер входить не может, однако разведгруппы в фюрербункер всё-таки допустили. Нас был 21 человек в разведгруппе, а всего таких групп в Берлине действовало, вроде бы, одиннадцать. Как и предполагала разведка, действительно, Гитлер не охранял вход. Но вдоль проходов была охрана, нам приходилось прорываться сквозь неё».

В бункере разведгруппа достаточно быстро нашла кабинет Гитлера.

На обороте этой фотографии надпись: «За отличные результаты в боевой и политической подготовке и примерную дисциплину сержант Клименко Виктор Георгиевич награждается фотографией. Командир в/ч 24808 гв. майор Каплыгин. 12.08.48 года».

«Я был в кабинете Гитлера. Когда мы вбежали туда, на полу лежал… Гитлер, сжимавший пистолет в правой руке. По виску бежала кровь. Но, как стало известно чуть позже, это был двойник. А за нами по пятам шёл СМЕРШ – 2 полковника и 6 солдат. Они заставляли нас покинуть помещение, но мы не выходили. Ровно до тех пор, пока полковники нам не дали расписку, что мы захватили Гитлера. Ну, мы же не знали, что это не Гитлер!», – чуть смеётся Виктор Георгиевич.

А чуть позже поступила команда: немедленно возвращаться, но перед этим разведгруппе было поручено проверить оставшиеся кабинеты. Немногочисленная охрана, прятавшаяся за несущими столбами, была быстро «зачищена».

«Мы прорвались, увидели пять кабинетов каких-то. В одном из них сидит человек перед нами и улыбается. И когда мы заскочили, он улыбнулся ещё шире. Во рту у него ампула была, которую он раскусил, и у него изо рта жёлтая пена пошла. Мне до него было метров восемь, я видел лицо, но, разумеется, не знал, кто это такой. Уже после нам сказали, что это был Геббельс. Штаб сообщил. Так это или нет, сейчас уже сказать точно нельзя, но я думаю, что это был он», – говорит Виктор Георгиевич.

Официальные источники предполагают, что Йозеф Геббельс, знаменитый нацистский министр пропаганды, застрелился. С другой стороны, по имеющимся на сегодняшний день данным, в фюрербункере, кроме Гитлера, Евы Браун, врача и прислуги, находилась действительно только семья Геббельсов.

Врач, как известно, остался жив.

Остальные факты также подтверждают, что Виктор Клименко мог видеть именно предпоследнего рейхсканцлера.

Виктор Георгиевич Клименко – учитель во 2-А классе города Педедзе Алексненского района Латвийской ССР. 1950 г.

«В других кабинетах были умерщвленные люди. В одном из них были трое: сын, дочка и жена. При мне приятель руку поднимал – сказал, что отравление состоялось несколько часов назад. В правом крыле, в похожем кабинете были найдены ещё четыре человека», – уточняет Виктор Георгиевич.

У Геббельса в бункере были жена и шестеро его детей. Все они были, по решению родителей, убиты во сне смертельными инъекциями.

«Когда мы покидали бункер, наткнулись на кабинет штаба, – продолжает Виктор Иванович. – Там находились три полковника. Один из них спешно полез в портфель: доставал гранату. Но разведка есть разведка: он только дотянулся и начал её доставать, как был «срезан». Наш капитан принялся допрашивать одного из полковников, но потом сорвался и начал его бить. Это было словно сигналом: мы дружно начали их избивать – аккуратно били, давали пощечины, чтобы следов не оставлять.

В кабинете оказалось много золотых вещей, пистолетов, браслетов, серебряных кулонов, которые мы взяли в качестве трофея. К приходу СМЕРШевцев дело было сделано. С 30 на 1 мая мы вернулись в свою часть. У меня тоже были золотые вещи, я раздал часть майору и другим солдатам. …Старшего лейтенанта из нашей группы арестовали 6 числа».

Уже через несколько дней в западных газетах написали, что русские пленили немецких генералов, избили и отобрали все золотые вещи. Виктора Клименко арестовали с 9 на 10 мая.

«Что осталось, то забрали, но только золото. И я в итоге просидел 54 дня в немецкой тюрьме. В конце июня, когда был парад Победы, нам принесли по стакану вина. Позже состоялся трибунал, на котором наш адвокат настаивал на том, что это был нервный срыв: «У каждого из них сожгли родную деревню, убили близких, не каждый сможет это выдержать и остаться спокойным», – так он нас защищал. Так или иначе, нас выпустили, хотя говорили, что и расстрелять могут. Двух офицеров разжаловали в рядовые, а нас лишили наград за взятие Берлина. Только на суде мы узнали, какие награды нам полагались. Я, например, был в числе тех, кого должны были наградить Орденом Славы I степени.

Еще на память о Берлине мне осталась не только надпись на Рейхстаге «Витёк из Курска», но и трофейный фотоаппарат. Шли мы кучкой по одной из разрушенных улиц Берлина. Я остановился, скажем так, по малым делам. В этот момент из руин развалившегося здания выскакивает немец и бросается на меня. У него оружия не было, а у меня был кортик, и после нескольких мгновений борьбы мне удалось его заколоть. Нашёл у него фотоаппарат. Фотографии рейхстага были сделаны именно на него».

«У разведки такого уровня должно быть полное доверие»

Для многих разведчиков мир оказался сложнее войны. Война была более привычной.

«У нас кто в диверсанты приходил, те редко погибал. Наша работа в чем? Снять часовых кортиком, тихо обезвредить коменданта и т. п. В общем – не шуметь. Поэтому из наших, слава богу, многие остались живы.

Виктор Клименко с женой, сыном и братом. 1956 год, Латвия.

Когда кончилась война, меня отпустили в отпуск. Я приехал домой, никому ни о чём не рассказывал. Отец мне сказал: сынок, никому не рассказывай. И даже кортик мой спрятал. Я уехал, а он поломал кортик и выбросил. И когда я в 1949 году приехал, в конце марта и начал копать огород в Курске (В. Г. Клименко родом из Курской области, в Псков переехал в 1969 году. – Авт.), то нашел только ручку.

Но мирное время не все выдерживали. Не все могли приспособиться к обычной жизни.

«Тех разведчиков, которые были настоящими диверсантами, профессионалами, судили. Почему? Они не слушались никого, отбой давали. Чувствовали себя абсолютно свободными и независимыми. Меня ведь именно поэтому лично маршал Жуков демобилизовал. Моих товарищей судили – за воровство, за избиение – за то, что коменданта избили.

Гимнастерка Виктора Клименко, сшитая из сукна, подаренного Клементиной Черчилль, находится в отличном состоянии. Фото 1990-х годов.

В 1946 году перед учениями в Прибалтике, которые проводил Конев, они, мои товарищи-диверсанты, взяли и в Белоруссии ограбили универмаг и подстрелили милиционера… Они привыкли свободно жить – так, как им нравится. Они не могли без этого. Нервы. Диверсанты. Страшно опасная работа. Я даже до сих пор многое не хочу вспоминать. И не буду. Я даже хотел об этом написать, но понял, что не могу…».

Тогда, в 1946 году, 12 бывших советских диверсантов были арестованы. В довершении всего, экс-разведчики ещё избили полковника.

«Их судили при мне, помню, процесс шёл в здании клуба. Говорят – мы убежим. В клубе окна: я знаю, что они уйдут через окна, да ещё и постреляют стоящих в охране солдат, когда будут убегать.

Сейчас Виктору Клименко трудно надеть свою легендарную гимнастерку, но он любит вынимать ее из шкафа и держать в руках. Фото 13 мая 2012 года. Фото: Лев Шлосберг

Вам придется охранять их – мне майор говорит. Объяснения, что охрана и так перед каждым окном на улице стоит, не помогла. Тогда я отказался. Судья – полковник, он тоже смущенно так говорит: «Мы вот сейчас их судим, но они же разбегутся!» На второй день мне дают пистолет и все-таки отправляют в охрану. Я пошел».

Расчет суда, по мнению Виктора Георгиевича, был на то, что обвиняемые не станут нападать на своего бывшего товарища по разведгруппе.

«Они на меня зло так посмотрели. Но я сунул пистолет в карман. А после этого сел с ними на скамейку подсудимых. Начальник мой тогда зашипел: что ты делаешь? «Пусть и меня судят», – сказал я ему. Он все понял. А я сел с ними, всё – я свой. Ребята уже удивленно так посмотрели на меня. Но тогда мне стало понятно, что никакого побега не будет…».

После этого Виктора Клименко без особого предлога перевели в другой батальон. А сам он именно тогда написал Жукову письмо. «В батальоне не осталось никого из старых разведчиков. Прошу вас демобилизовать меня». И от Жукова в течение месяца пришла резолюция: «Демобилизовать, не задерживая». Я должен был закончить службу в армии в 1952-53 годах, а был демобилизован в 1949 году».

«Я в своей книге критикую сериал «Диверсанты», – завершает Виктор Георгиевич. – Такого, как там показывают, быть не могло… Там так кричат, все десять серий, а у разведки такого уровня должно быть полное доверие. Какой бы ни был характер, доверие должно быть стопроцентным…».