Мы ставим точки над I
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 года
Читать газету
Архив
Ирина Голубева 12 сентября 2012, 10:10
Псков. Вид на Кремль и Троицкий собор со стороны реки Великой. Художник Пётр Петрович Верещагин. 1876. Холст, масло 38 х 73,1. Государственная Третьяковская галерея, Москва.
Юлий Селиверстов: Мы не предавали огласке наши взгляды на текущие проблемы псковского наследия достаточно давно – девять месяцев (срок знаковый).
С другой стороны, за последние три года очень многое было нами на страницах «Псковской губернии» сказано. Тексты эти приводили несколько раз к важным, но сугубо локальным положительным результатам (лично я отчётливо помню только один такой результат – методически правильное восстановление шатра Покровской башни [см.: И. Голубева. Фальшь-слава; Закрыть Пролом; В. Никитин. Первый новый камень; В. Курбатов. Вид сверху; А. Лебедев. Утешение на Покрова; Л. Шлосберг. Явление башни граду]).
Однако они не могут привести к общей, системной перемене в тяжёлой судьбе псковского наследия, которое как целое продолжает, более или менее быстро, погибать.
Таким образом, жанр газетного «плача Ярославны» находится в кризисе. Смешон взывающий к разуму в «палате № 6». Но и тот, кто не делает этого, достоин презрения.
Единственное, что мы в реальности можем – помочь нашим читателям, которым не всё равно, охватить единым взглядом общую картину сохранения (а вернее – несохранения) памятников культуры Пскова. Выводы они сделают сами.
Ирина Голубева: И всё же, Юлий, псковичи остро воспринимают события, так плотно, почти ежедневно, осаждающие нас в последние месяцы. Информационное пространство то и дело взрывается новостями с «культурного фронта».
Существующая набережная реки Великой подлежит реконструкции, но предложенное ООО «СибЭкоСистема» решение оказалось способно только ухудшить и без того проблемную ситуацию. Фото: Лев Шлосберг
Вы же понимаете, что сигналы общественности могут быть разными – и негативными, и очень творческими. За ними – боль за то гармоничное жизненное пространство Пскова, которое подвергается насильственным, бесцеремонным преобразованиям.
Во многих высказываниях псковичей звучат ностальгические мечты о тех прекрасных временах, когда Псков был городом их молодости, в нём были свет и чистота утренних улиц, неспешная суета субботнего рынка, знакомые лица на каждом шагу. Думаю, что эта мерцающая аура миновавшего счастья, навсегда живая в памяти, часто мешает пониманию наставшего дня. За последние 20 лет запущенность городского хозяйства, в том числе бесконтрольное состояние памятников – жилых домов центра Пскова, изменили его облик.
Связанные с этими изменениями события уходящего года следовали такой непрерывной чередой, резонировали в обществе так болезненно и остро, что уже достигли некоей критической массы. В круг тем, единовременно и острейшим образом стоящих сегодня на повестке дня, входит, например, история с «благоустройством» набережной реки Великой [см.: Л. Шлосберг. Чужие берега; А. Семёнов, К. Минаев. Правый берег; «Неприемлем к реализации»; «Снова придёт в исходное состояние»; А. Семёнов. Выйти из берегов; Л. Нуколова. Золотая коронка на гнилом зубе; «Мы не можем признать ответы убедительными»; А. Семёнов. Складское помещение].
Небывалый всплеск общественного беспокойства был вызван в мае этого года началом работ в Детском парке. Много нового, неожиданного открылось в процессе знакомства с «кухней» этих проектов, «доставших» в буквальном смысле слова всех – и авторов, и подрядчиков, и заказчиков.
И, конечно, держит в постоянном напряжении «Изборская эпопея» с её уже какими-то запредельными событиями [см.: Редакция. Освоить Изборск; Редакция. Законы нарушены, суда не будет; И. Голубева, Ю. Селиверстов. Четвёртое измерение или «Индейская резервация» русских; И. Голубева. Изборский разрыв; И. Голубева. Изборский разлом. Крепость; А. Семёнов. Зарыть до сентября; И. Голубева. Закатать под асфальт; И. Голубева. Параллельные миры; Л. Шлосберг. Не всё коту масленица; И. Голубева. Судьба флигеля; Л. Шлосберг. Удар под родник; Л. Шлосберг. Постояльцы в доме Святого Николы].
Юлий Селиверстов: Вы имеете в виду беспримерную «победу человека над стихией» – над ни в чём не повинной речкой Смолкой, хищно захваченной в железные трубы «потёмкинского моста», и древнейшие изборские улицы, закатанные под асфальт по воле и при участии главы администрации Печорского района Ф. И. Коханова [см.: Редакция. Освоить Изборск; Редакция. Законы нарушены, суда не будет; И. Голубева. Закатать под асфальт].
Перечисленное, взятое по отдельности, – может быть, и мелочь. Но вместе все эти казусы образуют совершенно жуткую, беспросветную тенденцию. Это линия глубокого одичанья и регресса, проявленного почти во всём и на всех.
Корень проблемы, её максимальная острота – не в отдельных вопиющих фактах, сколь бы водевильны и возмутительны они ни были. Причина всех безобразий в самом «юбилеестроительстве» – в маниакальном пристрастии подверстывать любую необходимую на постоянной основе работу к сроку, к вымышленной помпезной дате.
Ирина Голубева: Здесь дело в размерах бюджетного финансирования. Скромный в финансовом отношении проект уже давно не популярен у чиновников. Сама идея экономии средств вызывает гримасу непонимания. Приветствуются только высокобюджетные проекты – это поле для коррупции на всех уровнях. Поэтому «юбилейные» празднования стали как модными темами научных конференций, так и предметом вожделенного обсуждения в руководящих кабинетах.
Кстати, весной 2011 года Общественная палата Псковской области, совместно с Центром национальной славы, участвовала в заседании «круглого стола», посвященного празднованию 1150-летия российской государственности. У меня тогда был небольшой доклад «Изборск как модель развития исторического поселения», где речь шла о том, что юбилей – хороший повод для отработки алгоритмов, которые можно было бы применять в процессе поддержания и сохранения исторических поселений Псковской области. Их у нас 14, включая Псков.
Сейчас могу сказать, что подготовка Изборска к юбилею, организация работ и зримый их результат ни в коей мере не может быть модельным. Использовать такой опыт – это программировать конфликты с местными жителями, извращать законы по сохранению памятников, открывать лазейки для недобросовестных администраторов и исполнителей.
В общем, модели не получилось. Невозможно же принимать за образец попытку нелегального нового строительства на заповедной территории крепости [см.: Л. Шлосберг. Не всё коту масленица; И. Голубева. Судьба флигеля] или густую высадку в почву и цемент драгоценных фондовых каменных крестов, которые Изборский музей обязан хранить и реставрировать, а не выставлять под дождь и вьюгу.
Юлий, как всё-таки Вы отнеслись к скороспелой установке каменных крестов из собрания изборского музея-заповедника?
Юлий Селиверстов: Прискорбно это всё, грустно очень… Кресты торчат из склона древнего могильника врастопырку – как пальцы впопыхах прикопанного, убиенного подельниками «братка». Это уже не смешно! Это такая «вишенка на торте» – увенчание больших и малых безобразий, довесок к праздничку.
Как перекликается изборская «крестопосадка» с «крестоповалом», обявленным на этих днях обществом «Фемен» (украинская группировка «белогрудых бестий»)! Вроде бы события с противоположным знаком, а явления одного порядка: насмешка над верой, кощунство, осквернение, надругательство над центральным символом христианства – и здесь, и там.
Ирина Голубева: Юбилейные дни прошли, но работы по преобразованию Изборска в крупный туристический объект, заявленные под юбилейные программы, продолжаются. А значит – неминуемы новые нарушения режимов охранной зоны Изборского музея-заповедника.
В первую очередь это относится к так называемому «благоустройству» изборских улиц. Не помогло создание специальной, областной административной структуры под кодовым названием «Единая дирекция по празднованию 1150-летия Изборска», но реально существующей в недрах Управления организационной работы администрации области, возглавляемого доверенным лицом губернатора И. В. Гаврюшкиным и командой подобранных им лиц со специфической репутацией. Что удалось этому управлению организовать для улучшения жизненного пространства Изборска?
Как началось с безобразного асфальтирования улицы Печорской в ноябре 2011 года [см.: Редакция. Освоить Изборск; Редакция. Законы нарушены, суда не будет], так и продолжается сегодня, еще более безобразным асфальтированием и строительством бетонного урода-моста по улице Веровской [см.: И. Голубева. Закатать под асфальт; Л. Шлосберг. Удар под родник]. Минская, Школьная, Одесская – весь центр Изборска был сдан администрацией Печорского района для быстрого освоения бюджетных средств.
Апофеозом этого «управления» стал жульнический, в буквальном смысле, какой-то шулерский приём со сносом флигеля усадьбы причта в крепости, под шумок, за несколько дней до юбилейных празднований.
Абсурдное враньё громоздилось на вранье: и трудники-волонтеры-гастарбайтеры под российскими флагами, экипированные в партийную униформу «Единой России», громили исторические здания, не реагируя ни на полицию, ни на представителей государственной власти, и уж тем более – на просветительские увещевания реставраторов.
Это какая же «крыша» была им обещана, если рабочие и мастера-прорабы с тупым упорством, днём и ночью целую неделю уничтожали объекты культурного наследия в центре Изборской крепости?!
Юлий Селиверстов: «Изборский скандал» не может быть осмыслен в отрыве от общепсковского «монументального полотна». Набережная Великой и Детский парк Пскова – не менее (а по сути дела – гораздо более) значимы. Это самый центр Пскова! К проблеме переустройства набережных непосредственно примыкает пока не реализуемый, «затаённый», но предельно опасный и деструктивный проект «укрепления» скалы под Снетогорским монастырём от заезжей фирмы «Фунда-Сан». Мы категорически не в праве забывать о возможном чудовищном бетонировании Снятной горы, прибрежной скалы над рекой Великой. То обстоятельство, что проект «Фунда-Сан» пока приостановлен ни в коей мере не должно усыплять нашу бдительность: угроза его возобновления в скором времени полностью сохраняется.
Деятельность единой дирекции по празднованию 1150-летия Изборска привела руководство Псковской области на руины культуры. Фото: «Псковская губерния»
Ирина Голубева: С этим проектом – географически – увязана участь «сданного» Псковским музеем Снетогорского собора Рождества Богородицы начала XIV века – одного из трёх-четырёх псковских памятников, имеющих абсолютную, экстраординарную ценность. Сегодня собор, за которым, как за любимым ребенком, трепетно ухаживали музейщики, лишён их наблюдения и заботы – фактически, брошен на произвол некомпетентных чинуш.
Разумеется, администрация музея послушно подписала документы о расторжении обязательств на хранение федерального памятника. Но указания-то поступали от руководства – государственного комитета Псковской области по культуре, а тем – от собственника, Росимущества, якобы услужливо прогнувшегося под желания монахинь.
Только вот цепочка что-то не везде срастается! Без указаний Псковской епархии никакая монашеская община не напишет и буквы в органы государственной власти. Да и какая завидная, стабильная статья дохода: миллионы бюджетных средств на реставрацию фресок, ежегодно! Причём, как в нашей епархии реставрируют переданные в бессрочное безвозмездное пользование памятники, мы наблюдаем не первый год. А уж в Снетогорском монастыре, где так называемая «реставрация» восточного корпуса (по факту – новое строительство) выкачала из бюджета очень большие деньги, но приходит к завершению, денежный поток иссякает – и в этом монастыре теперь есть повод вновь заявить о необходимости государственного обеспечения.
Фрески, архитектура, культура и уж, конечно, христианская духовность ни для одной из стороной этого гешефта не были искомой целью – ни для епархиальной администрации, ни для государственной. Всё это в понятие «недвижимость» не входит, в нормах федерального закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» не обозначено.
Юлий Селиверстов: Мне очень хочется верить, что ничего дурного со Снетогорскими фресками не произойдёт: всё-таки мы, как страна, ещё не стали Афганистаном, Сомали или Угандой.
Я надеюсь, что самой силою вещей, объективных обстоятельств, специалисты Псковского музея-заповедника, в первую очередь, Т. В. Круглова, а также реставратор В. Д. Сарабьянов [см.: Владимир Сарабьянов: «Это моя совершенно категорическая точка зрения»; «Вечность – не имущество»], так или иначе продолжат попечение о храме и его фресках (просто потому, что кроме них – некому и без них никто с этой миссией не справится). Но, видите, как - сегодня предполагаемая безопасность фресок, имеющих мировое значение, переместилась из области твёрдого знания, стала вопросом веры…
Повторяю: я надеюсь на то, что судьба самого Снетогорского собора будет благоприятной. Но этот драгоценный памятник архитектуры и живописи был одним из ценнейших и важнейших объектов Псковского музея! Моё категорическое неприятие вызывает ущерб, таким образом музею нанесённый. И дело здесь, конечно не в корпоративном (тем более, материальном!) интересе ПГОИАХМЗ, – ничего подобного нет и не должно быть.
Но любое умаление светского музея, как научно-исследовательского и просветительского центра, как градообразующего в условиях Пскова института культурного развития – вот с чем невозможно согласиться, вот что опаснее всего! Против этой тенденции на раскол и оттеснение музея на периферию городской жизни необходимо бороться – в интересах всего общества. А ведь об этом никто даже не говорит.
Музей не может быть поставлен под вопрос! Всякое его уменьшение – организационное, территориальное (через передачу конкретных объектов сторонним организациям, пусть даже и Церкви) ведёт – через подрыв культурного созидания – к глубочайшему размыванию и подрыву всего современного уклада жизни (в Пскове, в России).
Убеждён, что именно это, а вовсе не православное возрождение Родины, и является истинной целью тех сил, которые через уровень федеральной власти диктуют сегодня русскому обществу негодные и провокационные законы о «реституции церковных имуществ».
Убеждён, что в Пскове (само популяционное выживание которого очень скоро будет полностью зависеть от состояния памятников архитектуры – единственного местного ресурса) музей должен быть всеобъемлющим: все исторические здания, все археологические объекты, должны быть в ведении и под строжайшей охраной такого необходимого городу учреждения. Заметьте, этому никак не противоречит достойная церковная и молитвенная жизнь в древних храмах – совестливая, целомудренная, нацеленная на духовное возрастанье, а не стяжательство.
Разумеется, существующий сегодня Псковский музей-заповедник в его нынешнем формате может быть только частью (возможно, центром «кристаллизации»?) этого Музея Будущего, который, если угодно, можно было бы назвать «Государственным комитетом Псковской области по охране и регенерации культурно-исторического наследия». Я настаиваю на самой всеохватной формулировке. В ведении этого учреждения должны находиться не только старинные здания, но и музейные фонды – говоря сегодняшним библейско-канцелярским «суржиком», памятники «движимые и недвижимые».
Ирина Голубева: Вы снова стремитесь продвинуть идею «Института Псковского Наследия», о которой говорили уже давно?
Юлий Селиверстов: Что значит «я говорил»? Эта идея абсолютно объективна, неизбежна. Это она «говорит» всеми нами… Мы сами – только её, пока бессвязные, «слова». Ну конечно, я уже писал об этом – в 2009 году в обращении к С. В. Ямщикову, например.
Мы приходим к разговору о соотношении (и взаимоотношениях) светских и религиозных институтов в культурном строительстве сегодняшней России.
На примере Пскова мы с предельной ясностью видим, как необходимые государственные институты светской культуры и современного общества – музей, система охраны памятников – слабеют и умаляются. В то же время церковь – носитель средневекового теократического менталитета – становится всё сильнее и больше. Её удельный вес в обществе (или, скорее, нависающий над обществом) растёт. Очевидно также, что оба эти процесса – обратно пропорциональные сжатие и рост – есть результат продуманной государственной политики.
Конечно, «средневековый» – не значит именно и только «плохой». Равным образом, «современный» и «светский» – не означает априори «хороший». Но мы должны сознавать вектор нашего контр-исторического движения и тот выбор, который сделан сегодняшним государством за всё общество.
Из Современности мы возвращаемся в некое «новое Средневековье».
Но самый главный ужас даже не в этом, а в том, что предстоящее нам Средневековье – понарошку. В нём, скорее всего, вполне реализуются новые дыбы и костры для очень многих, но будет совсем мало истинной веры в Бога и любви – к Нему и к людям Его. Это лживое и неподлинное, театральное и маскарадное постмодерновое «средневековье» с маленькой буквы.
Когда обществу, которое ещё «сегодня утром» было современным, навязывают паллиативный, якобы средневековый менталитет в качестве господствующего, навязывают его сверху, через принимаемые законы, то есть через государственное насилие – это (не будем обольщаться!) война с данным обществом и народом. Циничная, беспощадная война на уничтожение.
Ирина Голубева: Картина, Вами нарисованная, страшновата. Но в Пскове этими мистификациями прикрыто циничное использование жителей и пространств города в качестве ресурса для обслуживания туристов. Всё население – на обслугу, рабочие места созданы, «культурный» продукт изготовлен, продавлен, под видом картинок «подан к столу» жителей Пскова. И почти сразу общественностью заданы вопросы не ЧТО делать (это понятно и бесспорно), а КАК делать? Именно средства реализации этих проектов вызывают и будут вызывать вопросы и протесты.
На территории могильника рядом с часовней Флора и Лавра в Изборске произведены незаконные земляные работы, связанные с установкой 8 ранее не располагавшихся здесь средневековых каменных крестов из фондов музея-заповедника «Изборск». Фото: Александр Михайлов
Юлий Селиверстов: С этими объектами увязана, как я понимаю, намеченная определёнными кругами, близкими к руководству области, фактическая приватизация и передел собственности во всём огромном (прости, Господи!) «кластере» псковского центра, примыкающем к реке Великой. Далее за всем этим «логически» следуют набережностроительные мероприятия на Пскове и вокруг Крома.
Возьмём, к примеру, один из проектов туристско-рекреационного кластера «Псковский»: создание квазипешеходной зоны на углу у Пушкинского театра. Против самой идеи благоустройства трудно что-либо возразить. Но, если я не ошибаюсь, здесь предполагаются к вырубке около двух третей всех существующих деревьев, в том числе шеренги молодых и совершенно здоровых лип вдоль Пушкинской.
Это уж какой-то совсем странный перехлёст: складывается устойчивое впечатление, что разработчикам проекта просто выгодно положить на застолблённой ими «делянке» как можно больше мостовых плит. У них, наверное, каждый баблоносный метр на счету. В этом состоянии уже никого не жаль – ни людей, ни деревьев.
Всё это тем более обидно потому, что в Пскове действительно давно пора в очень многих (но совершенно других) местах пилить беспорядочную растительность, а не бюджетные ассигнования. Я очень люблю природу и прекрасно понимаю значение хорошей экологической обстановки для жизни в городе. Именно для её улучшения необходима очистительная вырубка огромного количества «самосеянных» деревьев, которые почти скрыли собой город за последние десятилетия.
Ирина Голубева: Для решения проблем озеленения – посадок и вырубок – Пскову нужен профессиональный ландшафтный архитектор (именно архитектор, а не дизайнер). Что же касается скандального «озеленения» набережной реки Великой, дизайнерских потуг в Детском парке, то уже доказано, что в самих проектах, особенно проекте набережной, заложена исключительно вредоносная халтура. Как, впрочем, и в проекте набережной в целом.
Компромисс, которого удалось достичь по её высоте, зыбок и ненадёжен. Довольно подлые и иезуитские попытки «протащить» в реальность невыразимо жуткий тюменский вариант проекта во всей его «первозданной красе» то и дело возобновляются – не мытьём, так катаньем.
Сейчас, когда дорог каждый день, выявляются эти проектные недоработки, но исправлять их «авторы» (ООО «СибЭкоСистема») отказываются. Они об ошибках будто бы и не догадывались, когда выдавали за проект даже не свои, а чьи-то там «весёлые картинки». К сожалению, газетный формат не позволяет здесь изложить всю издевательскую комедию, которую разыграли перед градостроительным советом и псковскими архитекторами лица, ответственные за финансирование и реализацию этого проекта.
Юлий Селиверстов: Помню, как ещё в отрочестве, в начале 1970-х годов, я вообще был против строительства нижней бетонной набережной в Пскове – ещё в том советском её варианте, который теперь уже простоял сорок лет и к которому все мы как-то поневоле привыкли.
Я и сегодня настаиваю на том, что Пскову нижняя набережная категорически не нужна. В образе нашего города (конечно, в интересах развития международного туризма, о котором на словах столь печётся нынешняя власть – а вы что подумали?) необходимо по возможности выявлять и усиливать черты XVII-го столетия. Там, где это хоть сколько-нибудь возможно практически, этот средневековый образ – только образ! – Пскова не должна нарушать современность, вторгаться в него.
Здесь особенно важен речной фасад города с единой отреставрированной крепостной стеной, которая словно бы стелется, как разворачиваемый свиток, над тихими и просторными водами Великой.
Заметная жесткая линия нижней бетонной набережной вторгается в этот диалог городских стен и реки, мешает ему.
Помню кромку живого песчаного берега вдоль воды, валуны откосов… Рыбачьи лодочки тогда швартовались в самом центре города, покачивались на волнах. В этом тоже открывалось необыкновенно милое «человеческое измерение» Пскова. Так жива была ещё исконная, древняя традиция рыбаков и торговых гостей. И вот в 1970-е годы её убили – бездумно, механически, по разнарядке. Река была значительно заужена, подсыпана песком, бетонные плиты нагромождены.
Признаемся сегодня, что и тогда, в брежневское время – это уже был своеобразный «распил». (В сравнении с нынешними «нормативами» он, конечно, – патриархальный, буколический, почти схимнический.) То была «затратная» экономика, мотивированная квартальной премией, «прогрессивкой», «галочкой» в благоприятном отчёте. Таким-то мелочам была принесена в жертву чистота приречного образа Пскова!
И вот теперь, в постигшие нас окаяннейшие дни, заезжие безумцы – по-другому не скажешь! – хотят не только не снести старую уродливую набережную, но ещё её и повысить.
Жирная, серая железобетонная гадина грозит выползти на псковский берег. Она протянется вдоль него, как непотребный глист, на десятилетия, если не века, всё вокруг изуродовав. Это и есть та зримая «черта под Псковом», которую разномастные вандалы сегодня с таким упорством стремятся подвести. Она пока пунктирна и срастается лишь в их разгорячённом корыстном воображении.
Позволим ли мы сомкнуть навсегда уже намеченные отрезки этой мёртвящей опалубки (бетонирование Снятной горы, набережная Великой, далее – по списку)?
Возмущение всем этим просто захлёстывает, вводит в ступор. Не на это ли, в числе прочего, рассчитывают разномастные супостаты нашего города?
С детства помнится запах Пскова. Он состоял из стрёкота кузнечиков, горячего дыханья шершавых лопухов и подорожника, из сырости битого известняка. Руины Родины были повсюду вокруг. Как-то вошли они и в меня, наверное... Это было почти полвека назад.
Вместо традиционного деревянного моста через речку Смолку на пересечении с улицей Веровской в Изборске возведена дамба с металлическими трубами, обложенная известняковыми плитами. Фото: Светлана Прокопьева
Сегодня, когда я прохожу по Романовой Горке – мимо жутких развалин Дома предводителя дворянства и т. н. палат Марины Мнишек, я полной грудью вдыхаю этот же знакомый воздух – как примету вечного детства моего несчастного города. Аромат этот ничуть не изменился, как и судьба ненужных и мешающих нынешнему времени псковских памятников.
Мне говорят, что здания эти – такая незадача! – сданы в аренду и теперь изъять их у недобросовестных арендаторов практически невозможно. Ну так что, теперь они должны разрушиться у нас на глазах? Кто должен заниматься этим – Пушкин, ВООПИиК, мы с вами? Или, может быть, государство, комитет по культуре, какая-нибудь из многочисленных, как у гидры, «глав города», губернатор, наконец?!
Поруганный и разрушенный Дом Батова три десятилетия к ряду наносит невосполнимый моральный ущерб городу своим развороченным, трагическим обликом [см.: Л. Шлосберг. Прогулка по древнему Пскову; А. Постников. Слово о псковских староверах-поморцах]. Сегодня он уже прикрыт зловещим матерчатым «тюриком» – как приговорённый к казни… Быть может, над ним действительно тяготеет проклятие расстрелянного владельца? Или это общая богооставленность всей изнасилованной большевиками России?
Невозможно не вспомнить и о трагическом положении дома Печенко, Солодёжни и целого ансамбля гибнущих зданий XVII века на Романихе. Это неизбывная трагедия, проходящая на глазах у всего города в режиме нон-стоп – совершенно тихо, без газетных филиппик, без «истцов» и «ответчиков». В одно «прекрасное утро» мы просто узнаем, что дом Печенко или дом Предводителя дворянства (это исторически первое здание Картинной галереи Псковского музея) рухнули окончательно. И всё.
Посмотрите на Дом Печенко с огромной прорехой в кровле и обвалившимся сводом! Мы так любим – в юбилейные дни – «клясться именем» Ю. П. Спегальского, говорить о верности его идеалам. А драгоценнейший памятник, наиболее тесно связанный с судьбой и научным подвигом этого человека [см.: Л. Шлосберг. Огни Спегальского; Ю. П. Спегальский. «Неудачу в данном случае потерпел Псков…»; Л. Шлосберг. Крест Спегальского; Сны Юрия Павловича. Публикация М. Кузьменко, послесловие И. Голубевой; Ю. Селиверстов. Предвечный Псков; Л. Шлосберг. Код Спегальского], исчезает прямо под остекленелыми взорами всего нынешнего общества, невидящего и равнодушного. Он словно бы никому не нужен и не важен.
Хотя совершенно очевидно, что в чудом уцелевшем уголке Пскова XVII века, включающем Солодёжню, Дом Печенко с подызбицей рядом, Палаты Гурьева (поблизости, через квартал), может и в обязательном порядке должен находиться только музей – музей Пскова XVII века. Что этому препятствует, кроме государственного, социального кретинизма и страшной тяжёлой кармы, как почти зримая туча сгустившейся над нами?
Ирина Голубева: Остроаварийное состояние этих зданий – результат «эффективной работы» двух ведомств: территориального управления Росимущества по Псковской области и государственного комитета Псковской области по культуре.
Около 10-15 лет назад они с удовольствием, оперативно сдали в аренду каким-то «своим» субъектам эту государственную недвижимость. Таким образом госструктуры сняли с себя ответственность за сохранение наследия и перекинули её на алчных арендаторов, нахватавших недвижимости. И вдруг оказалось, что с этой недвижимостью почти ничего нельзя сделать: ни перестроить, ни сломать, и в обозримом будущем принесёт она одни расходы. Но сдать обратно жалко, ведь за памятниками закрепляется еще и земельный участок в центре города!
Не секрет, что в больших городах лихими пользователями памятников уже отработаны простейшие технологии уничтожения исторических зданий: доведение их до состояния руин, поджоги, бездействие в аварийных ситуациях. Я могу перечислить десятки адресов, по которым в Пскове находятся именно такие дома – объекты культурного наследия и федерального, и регионального значения.
Но такая сдача в аренду – лишь один аспект псевдосохранения исторической среды центра Пскова. Другой касается политики учёта недвижимых памятников. Можно было бы нейтрально сказать, что её просто нет. Но складывается твёрдое убеждение, что эта политика есть и направлена она на зачистку центра Пскова от старых, невыгодных для бизнеса зданий. 115 выявленных в 2010 году самим же комитетом по культуре объектов наследия – зданий, исторических территорий, утратили этот статус только потому, что список не был возобновлен в 2011 году.
В списке – не какие-нибудь сомнительные в историко-культурном отношении объекты, а здания, достойные федерального уровня охраны: Дом настоятеля Мирожского монастыря, поставленный на великолепный каменный подклет XVII в., комплекс служебных флигелей XVIII в. бывшего Кадетского корпуса (Дома Советов), практически все здания рубежа XIX-XX вв. на Октябрьском проспекте. Все они сейчас поставлены под угрозу, вплоть до полного уничтожения, без всяких реальных для разрушителей последствий – в точности, как в деле с уничтожением изборского флигеля.
Юлий Селиверстов: Фокусируясь только на текущих проблемах, мы никогда не решим их. При нашем вынужденном реагировании на конкретные ситуации инициатива всегда будет оставаться за противником (боюсь, что пришло время писать это слово без кавычек).
Вызовы следуют один за другим, «работают» по принципу разделяющейся боеголовки.
Узловая проблема связана с неуклонным сознательным самоустранением нашего «экономного» и «рачительного» государства из культурной сферы России, от заботы о ней, снятие государством с себя ответственности за культуру. В наших условиях это равносильно окончательному уничтожению культуры как естественной среды жизни нормального человека.
Будущие поколения не простят гибели псковских памятников нам, нашему бездарному и жалкому промежуточному времени!
Ирина ГОЛУБЕВА,
искусствовед, председатель Псковского областного отделения ВООПИиК,
Юлий СЕЛИВЕРСТОВ,
искусствовед, заведующий художественным отделом Псковского музея-заповедника
.jpg)