Исчезающая цивилизация

Первый в России музей народа сето может закрыться навсегда

Крыша длинного приземистого сарая, когда-то служившего своим хозяевам и домом, и мастерской, и хлевом, изгибается причудливой волной и держится на честном слове. Трудно представить, как она выстоит под зимними снегопадами. «Живущие» в сарае набивные манекены в национальных костюмах после ноябрьских каникул оденутся в тройную упаковку, текстильные экспонаты удивительной коллекции перекочуют в соседний дом. Музей сето закроется на зимовку, которая может стать последней в его 20-летней истории.

Татьяна Огарёва по-прежнему полна радушия, только вот силы её уже не те. Фото: Алексей Зуев

Самое трудное в рассказе о SETO MUUSEUM Татьяны Огарёвой [1] – избежать бесконечного повторения слова «уникальный». Хотя оно наиболее точно подходит и к описанию экспонатов, и к истории народа сето, и к биографии самой Татьяны Николаевны.

Этнических сето в деревне Сигово, где расположен авторский музей Огарёвой, нет уже довольно давно. Сочетающие православие с древними языческими культами «полуверцы» на протяжении многих веков жили по обе стороны от современной границы России с Эстонией, и еще в начале ХХ века численность сето на территории нынешнего Печорского района составляла едва ли не десять тысяч человек.

Из поколения в поколение они передавали секреты народных ремёсел, земледелия, животноводства, но главное – родной язык. Язык сето, как и эстонский, принадлежит к финно-угорской группе, однако различия настолько существенны, что эстонцы сето не понимают. И несмотря на то что уж тем более язык сето не понимали русские, все три народа совершенно мирно соседствовали в течение сотен лет.

Сейчас во всей Российской Федерации не наберется и двухсот людей, знающих язык сето. Из псковских деревень в начале 1990-х начался массовый исход стариков сето в Эстонию, куда прежде уже перебрались младшие поколения. Катализатором этого процесса стало возведение государственной границы между странами – если раньше молодежь могла свободно навещать остававшихся в деревнях отцов и матерей, то после распада СССР поездки между странами превратились в трудноразрешимую проблему. Тогда отъезд целого народа в соседнее государство (вместо возвращения в Россию тех сето, что уехали раньше) воспринимался совершенно естественно. Тем более такое положение не вызывает вопросов сейчас: широко проповедуемое «собирание земель русских» подразумевает лишь захват новых территорий, а уже существующие превращаются в безлюдные пространства.

Татьяна Огарёва поселилась в Сигово в 1987 году и застала здесь несколько семей сето – в основном людей старшего поколения. В деревне говорили исключительно на родном языке, и приехавшей из Ленинграда учительнице музыки поначалу было непросто освоиться в устоявшейся среде национальной общины. «Они носили в праздники свои одежды, у них были свои традиции обработки земли, – вспоминает Татьяна Николаевна. – Они все говорили на своем языке, и самосознание их связано было с наличием языка. Я научилась говорить не совсем на сето, а на каком-то диком наречии, чтобы с ними общаться».

Однако языковой барьер не помешал Татьяне Огарёвой стать по-настоящему своей для окружавшего её народа. В это легко поверить, пообщавшись с ней даже в течение нескольких минут, а Татьяна Николаевна прожила бок о бок с сето десять лет – последние коренные жители Сигово покинули деревню во второй половине 1990-х.

Процесс расставания с родной землёй был для них мучительным. Уезжая, соседи Огарёвой хотели оставить хоть какую-то память о себе и своих предках и передавали Татьяне Николаевне предметы быта, домашние орудия труда. Так начала собираться экспозиция будущего музея, идея которого – как музея памяти народа – окончательно сформировалась ровно 20 лет назад, в 1994 году.

Псковская Атлантида

Музейное помещение находится в угрожающем состоянии и вряд ли перенесёт зиму. Фото: Алексей Зуев

Впервые в SETO MUUSEUM я оказался шесть лет назад. Тогда, жарким летним днём, хозяйка музея встретила нас в праздничном крестьянском костюме, угощала ароматным чаем, водила по экспозиции и, казалось, готова была бесконечно рассказывать о жизни и традициях своих бывших соседей.

Меня поразила не столько «правильная» петербургская речь в заброшенной деревне (Татьяна Николаевна - прекрасный и очень эмоциональный рассказчик), сколько сама история исчезновения с карты моей страны целого народа. Кто-то в детстве, кто-то позже, но почти все мы читаем увлекательные легенды о гибели Атлантиды или замираем в Русском музее перед «Последним днём Помпеи». Кто-то основательно изучает прошлое ингерманландских народов, кого-то завораживает полная загадок история дальневосточных айнов. Как правило, всё это (или почти всё) – предания старины глубокой.

Здесь же – при нашей жизни, совсем рядом, в центре Европы – уходит в историю многовековой культурный пласт. Потомки того народа, что четыре тысячелетия назад пришёл в этот край, ещё живы, но земли их опустели. Поля, на которых совсем недавно не оставался необработанным ни один клочок, зарастают бурьяном и борщевиком. Оставленные дома в лучшем случае скупаются дачниками из Петербурга и Москвы, в худшем – просто рассыпаются в прах…

Все до единого экспонаты, собранные Татьяной Огарёвой, – подлинные предметы быта сето. Это не обезличенная этнография, не реконструкция. Бережно хранимые орудия труда, инструменты ремёсел сето хоть сейчас можно использовать по их прямому назначению. Каждая вещь помнит тепло рук, хранит частичку души своего владельца, и Татьяна Николаевна готова рассказывать о каждом предмете часами – не только для чего он предназначался, но и чей он, как и при каких обстоятельствах попал в коллекцию. Поразительная душевность и делает музей Огарёвой по-настоящему уникальным (как бы я ни стремился избежать этого банального определения).

Но главное, что всё глубже и глубже поражает с каждой минутой пребывания в SETO MUUSEUM – это понимание одного простого факта. Десятки веков крестьяне сето жили на этой земле. Десятки веков обрабатывали её, пасли скот, занимались пчеловодством, выращивали и обрабатывали лён, шили одежду и обувь, варили пиво. Десятки веков полностью обеспечивали себя и торговали с соседями. Воспитывали крепких и здоровых детей, которых ещё сто лет назад в каждой семье росло до шестнадцати (и даже в совсем недавние времена нормой считалось не меньше пяти). Народ, крепко вросший корнями в свою землю, устоял в жестокости революций и войн, пережил оккупации и репрессии. Но безвозвратно ушёл буквально сейчас, у нас на глазах…

Теперь же может исчезнуть и живая память о тружениках сето.

«Нужны крепкие мужики и девки»

«Боговы» полотенца уже переехали на зимовку, вскоре за ними последуют и другие текстильные экспонаты. Фото: Алексей Зуев

Неделю назад я получил сообщение из Парижа от социолога Ксении Ермошиной. Вместе со своими французскими друзьями в начале осени она побывала в Сигово, где познакомилась с Татьяной Огарёвой и её музеем. «Говорит, последний год работает музей. Крышу надо чинить, всё надо чинить, а у неё нет ни денег, ни здоровья», – передала Ксения слова Татьяны Николаевны. И добавила рецепт от себя: «Нужна помощь, нужны крепкие мужики и девки, готовые помочь».

Добраться из Пскова в Сигово без машины – большая проблема. Я заглянул в официальный туристский инфопункт, чтобы навести справки о транспорте. Приветливая девушка поведала, что раз в год, в конце августа, в деревню ходит специальный автобус, который отвозит гостей на фестиваль сето. Как доехать в остальные дни – загадка. Звонок в Изборский музей не прибавил ясности, хотя второй музей сето в Сигово (государственный, а не Огарёвой) подчиняется как раз музею-заповеднику «Изборск».

Со вторым музеем вообще отдельная история, которую необходимо обрисовать хотя бы вкратце. Собственно, в официальных буклетах (один из них мне любезно подарили в инфопункте) и документах региональных властей этот музей объявляется «единственным в России музеем малого финно-угорского народа сето». Несмотря на то что создан он был через несколько лет после открытия частного музея Татьяны Огарёвой, при её непосредственной помощи, и никак не может быть ни первым, ни уж тем более единственным.

Псковские историки, с которыми мне удалось поговорить, возникновение музея-двойника объясняют простыми конъюнктурными соображениями: в конце 1990-х деятели региональной культуры вдохновились тем вниманием, что вызвала музейная и исследовательская работа Татьяны Огарёвой (прежде всего – интересом к сето со стороны европейского научного сообщества), и решили, как говорится, сделать свой собственный луна-парк. К созданию экспозиции, которую развернули в той же деревне Сигово, привлекли саму Татьяну Николаевну (впоследствии она была вынуждена из нового музея уйти), а кроме того рано или поздно планировали прибрать в «государственные руки» и её частную коллекцию.

В результате с начала 2000-х в Сигово работают два музея сето, расположенные по разные стороны деревенской улицы-дороги: справа музей Татьяны Огарёвой, слева – филиал Изборского музея. Государственный «единственный в России» принимает пафосные мероприятия, устраиваемые псковскими властями. Раз в год местные чиновники от культуры позируют здесь перед телекамерами и награждают друг друга за выдающиеся заслуги в деле сохранения исторического наследия. В это время настоящие сето, приехавшие на фестиваль из Эстонии, терпеливо дожидаются конца официальных церемоний, а затем отправляются в музей Татьяны Николаевны, который считают по-настоящему родным. Бывшие местные жители и их дети остаются здесь ночевать – на полу в доме, на сеновале, в бане...

Сама Огарёва никакого антагонизма в существовании двух музейных экспозиций не видит. По её мнению, музеи дополняют друг друга. Например, в «официальный» в своё время Татьяна Николаевна передала огромную льномялку (диаметром пять метров, приводимую в действие конём), которую у себя просто не смогла бы уберечь от воздействия снега и дождей. В любом случае, два музея в одной деревне – это и хороший повод туристам задержаться подольше, и возможность подробнее рассказать о живших здесь людях. «Областная культура» пока этого, кажется, не понимает.

«Помещение музейное очень плохое»

Неожиданную помощь я получил от гдовского муниципального депутата Алексея Малова: многие поколения его предков жили в соседстве с сето, и, узнав о моем желании навестить Татьяну Огарёву, Алексей Владимирович вызвался подвезти на своей машине меня и фотографа.

Татьяна Николаевна встретила нас радушно, она по-прежнему полна энергии, только вот силы уже не те. Тяжелая ситуация, о которой сообщила мне Ксения, видна невооруженным глазом. Музейное помещение (сарай длиной почти 25 метров) находится в откровенно ужасающем состоянии и вряд ли переживёт наступающую зиму. Сквозь ветхую кровлю проглядывает хмурое осеннее небо, стропила покосились, конёк играет волной и под тяжестью будущего снегопада может рухнуть в любом месте.

«Вот та доска, – показывает Татьяна Огарёва, – это приходил в музей один десантник. Говорит: Татьяна Николаевна, у вас тут балка обвалилась. И поставил доску, иначе, говорит, крыша «дышит» туда-сюда, может и вообще уехать».

В другом месте пришлось снять шифер («скелет» кровли его уже просто не выдерживал), и на замену поставили пластик – он может сломаться под снегом, но прошлая зима, к счастью, выдалась малоснежная. Исторически применявшееся сето покрытие дранкой не живёт дольше 70 лет, и этот срок давно вышел.

Татьяна Николаевна сегодня не проводит для нас экскурсию: часть экспонатов она уже убрала на зимнее хранение – как, например, «боговы» полотенца, в цветах и орнаменте которых отразилась история народа: от радостно красного и вишнёвого времён благополучия до серого и даже чёрного, появившихся в период насильственной коллективизации и депортации сето в Красноярский край. Кроме того, мы приехали не в самое удачное для неспешной беседы время – в этот день единственный раз в неделю в Сигово заезжает автолавка, которая привозит продукты и разные нужные в хозяйстве вещи. «Мне нужно вывесить мешок на заборе, иначе останемся без китикэта», - волнуется Татьяна Огарёва за своего кота.

Она возвращается, и мы продолжаем разговор. «Помещение музейное очень плохое, - признает Татьяна Николаевна. – И денег на ремонт у меня, конечно, никогда не будет. Плюс я сама плоха, а прошлой зимой начала думать, что и до лета не доживу вовсе. Очень болела, и с венами что-то связано, и сердце, и давление…»

Всё это она просит не записывать, но ведь я для того и приехал, чтобы узнать ситуацию из первых рук. Татьяна Огарёва – давний друг «Псковской губернии», она и её SETO MUUSEUM были героями множества публикаций, однако о тяжёлом положении музея я узнал из далёкого Парижа. Жаловаться даже друзьям Татьяна Николаевна не привыкла и стремится решать проблемы своими собственными силами.

«Музей – он мой третий ребёнок»

«Может, через газету получится затеять краудфандинг, собрать необходимые деньги для ремонта и привлечь какую-то адекватную общественность, – писала мне Ксения Ермошина. – Я уверена, что найдутся люди, и лучше привлечь молодую семью, которая захочет в деревню переехать, чтобы они прошли обучение у Татьяны Николаевны и стали там хранителями».

На процитированное мной модное слово «краудфандинг» Татьяна Огарёва реагирует спокойно: «Собрать людей, организовать как-то? Это невозможно. Вообще отдельные люди иногда помогают, но здесь нужен капитальный ремонт».

Половину года в деревне и «отдельных» людей практически нет. Зимой в Сигово остаются жители всего в двух домах. Присматривать за музеем Татьяне Николаевне помогает – небескорыстно, поскольку другой работы у него нет никакой, – только коренастый мужичок Олег из соседней деревни (во время нашего разговора он заглядывает в дом с радостным сообщением о пойманной в ловушку мыши).

Даже на время ремонта (если таковой состоится) нынешнего помещения всю экспозицию надо куда-то переносить, не утеряв ни одной мелочи. У Татьяны Огарёвой собран свой журнал экспонатов, без фотографий, а недавно эстонцы помогли с созданием большого альбома – иллюстрированного каталога коллекции. Вообще представители Эстонии давно предлагали Татьяне Николаевне выкупить её музей и перевезти на пару десятков километров западнее – туда, где в подавляющем большинстве и живут теперь «псковские эсты». Однако хранительница SETO MUUSEUM от таких предложений неуклонно отказывается: покидавшие свои деревни сето для того и оставляли ей семейные реликвии, чтобы они сохранились на родной земле.

«Музей – он как мой третий ребёнок», - признаётся Татьяна Огарёва. Но первые двое её детей – петербуржцы и переезжать из мегаполиса в глухую деревню (пусть и у границы с Евросоюзом) не хотят.

Сейчас в деревне прямо напротив SETO MUUSEUM (через дорогу) продаётся дом, который Татьяна Николаевна считает идеальным для переноса своего музея. «Дом очень хорош, просто потрясающе подходит для экспозиции, плюс к тому прекрасный сарай из плитняка», - говорит она. Однако цены в Сигово нынче кусаются – за дом хозяева хотят не то миллион, не то полтора. В любом случае, у пенсионерки Татьяны Огарёвой таких денег нет и, вероятно, не будет (впрочем, кто знает, что такое краудфандинг в псковских условиях?).

Другой вариант – если Псково-Печерский монастырь самостоятельно или с помощью неких спонсоров решится выкупить коллекцию Огарёвой. В таком случае экспонаты бы переехали в Печоры под крыло монастыря (издавна почитаемого сето как святое место), а Татьяна Николаевна могла бы рассчитывать из вырученных средств купить квартиру по соседству – пока жива, она планирует сопровождать и опекать собранную за два десятилетия коллекцию.

Можно верить в возможности самоорганизации, как это видится из Парижа Ксении, можно относиться к этому скептически, но первый в России Музей памяти народа сето нуждается в экстренной помощи – иначе его уникальная (всё-таки без ещё одного повтора этого слова не обойтись) коллекция может пропасть уже наступающей зимой.

Максим ФЁДОРОВ,
специально для «Псковской губернии»

1. См.: С. Давыдова. Хранительница очага // «ПГ», № 36 (157) от 24-30 сентября 2003 г.; Т. Хмелёв. Уполовиненные, обобществленные, ассимилированные // «ПГ», № 23 (292) от 14-20 июня 2006 г.; Т. Хмелёв. «Русские уехали во Псков, а мы – в Эстонию» // «ПГ», № 35 (304) от 13-19 сентября 2006 г.