По-человечески

18 апреля календарная дата – Международный день памятников и исторических мест – День Всемирного наследия [1]

Для нас апрель стал апрелем светлой памяти наших друзей и коллег, искусствоведов Юлия Селиверстова и Наталии Новиковой, ушедших из жизни год назад, в предпасхальные дни весны 2014 года.

Юлий Селиверстов. Фото: Лев Шлосберг

Эти наброски отрывочны и не ставят целью всесторонне осветить личности и достижения Юлия и Наташи. Это – поток личной памяти, которая целый год возвращала не только меня, но многих, знавших их, которая взывала к их мнению, к их незаконченным работам. К их ежедневной необходимости здесь и сейчас.

Искусствовед – редкая профессия. Мало кто из окончивших нашу альма-матер, институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина, продолжает так жить в профессии, как жили Юлий и Наталия. Мало кто находит в себе силы и талант реализовываться постоянно, каждый день, не мысля другой системы измерения, кроме заданной в Санкт-Петербурге в начале 1980-х годов, на излете многовековых культурных традиций Академии художеств. Это – измерение свободой творчества, этикой, ненормированным трудом и еще многими понятиями, требовательно пронзающими личность, претендующую на звание искусствоведа.

Внешне жизненные пути Наталии Николаевны и Юлия Александровича имеют много общего. Оба в разные периоды работали в Псковском музее-заповеднике. Их научные и творческие интересы никогда не пересекались, хотя оба изучали историю псковской архитектуры и были лично знакомы. Но им были свойственны разные пути исследования и видения архитектурного наследия, само мироощущение.

А общей, безусловной чертой Юлия и Наташи была открытость и постоянная готовность помочь. В человеческом и профессиональном смыслах.

Освещенная солнцем NNN

«Как эта лампада бледнеет
Пред ясным восходом зари,
Так ложная мудрость мерцает и тлеет
Пред солнцем бессмертным ума». [2]

Легко и больно вспоминать Наташу. Она поражала ясностью и структурностью мысли и слова. Беспощадной логикой, мгновенно пресекающей невнятные выводы, неточные слова. Как будто все заранее знала, все продумала и нашла единственно верное решение. Шуточным замечанием, ставившим точку в обсуждении самых горячих проблем.

С 2006 года она оставила музей-заповедник после отданных ему 25 лет и перешла работать в Научно-производственный центр по охране памятников комитета по культуре Псковской области. Практически полностью сменила образ жизни, ритмы и содержание деятельности. Это выглядело смело и современно. Но главное было не в этом. Она знала, что здесь сможет реализовать свой опыт и практически использовать огромный интеллектуальный и информационный багаж.

Дело, которым занималась Наталья Николаевна всю свою жизнь, было изучением архитектуры Пскова Нового времени, XVIII – начала XX вв. Через многогранную призму общей и частной истории города, статистики, осмысления жизни России (а, значит, и Пскова) она видела улицы и здания. Ей случалось делать открытия об авторстве и владельцах домов, из которых складываются улицы и площади Пскова. Имена псковских инженеров и архитекторов, работавших столетие назад, - Гермейера, Станкевича, Мельникова, Клименко – были для нее равнозначны их творениям, как выдающимся, так и рядовым.

Среди этих зданий, рождающих облик Пскова, города европейской культурной традиции начала XX в., первым можем назвать Народный дом имени А. С. Пушкина (Псковский драматический театр), Духовную семинарию (ныне - здание ПГУ на ул. Советской), банк Общества взаимного кредита (ныне – здание Центробанка на Октябрьской площади), целый ряд жилых домов, служащих украшением Октябрьского проспекта….

Она умела считывать с фасадов заложенные в них авторский замысел и стиль, их материальное воплощение в каждом конкретном здании. Она писала статьи, каждое слово в которых выверено, каждый вывод подтвержден документальными источниками. Алгебра факта и гармония нашей провинциальной и тем самоценной архитектуры подчинялись ей.

И еще она умела вдохновенно рассказать об этом своим экскурсантам, студентам и любителям архитектуры во время длительных пешеходных прогулок по городу.

Наталья Николаевна так и не стала чиновником – ни мелким, ни каким-либо другим. Наверное, у нее было много сиюминутных дел, которые завтра уже не имеют значения и уходят, съедая время. Но я знаю, что в НПЦ по охране памятников ею был выполнен неподъемный многие годы пласт паспортизации памятников архитектуры XVIII-XX вв. Она лично от начала до конца создавала эти паспорта, без которых мы не смогли бы говорить о ценности губернского и современного города, сохранять его живую ткань, понять, как он должен развиваться.

Паспорт для здания-памятника столь же значим, как и для человека: нет паспорта – нет и проблем, а дальше – нет и здания. Многие знают, что такое паспорт БТИ на недвижимость. Без него нечего делать при покупке, приватизации, аренде, обмене жилья и другой собственности. Но почти никто не знает, что паспорт памятника – это документ, с которого начинается его государственная охрана.

Создание современного паспорта на памятник – научная работа со своими правилами, жесткими требованиями и терминами. Фактически паспорт содержал весь пакет документов и намечал перспективу, от которой зависит системное сохранение наследия. Паспорта проходили через фильтры рецензентов и проверок в Государственном научно-исследовательском институте искусствознания и Министерстве культуры РФ [3].

Работа с памятниками архитектуры – благодарное дело, оно не только раскрывается перед внимательным исследователем – оно раскрывает дарования самого исследователя. Наталья Николаевна научилась специальной фотосъемке памятников, и не удивляет та легкость и удовольствие, с которыми она это делала: светотень и композиция, цветопередача и детальная фиксация были для нее, талантливого искусствоведа, открытой книгой.

Профессиональный анализ и обработка данных, точность оценки архитектуры каждого здания в работах Натальи Николаевны непревзойдённы. Сама она кажется образцом порядка, самодисциплины и расчета.

Но эти выводы будут ошибочными. Никогда не требовала она от людей того, что было естественным для нее самой. Сердечность и личное бескорыстие Наташи, осознанные, лишенные сентиментальности, были потребностью ее натуры. В самом начале нашего с ней знакомства, в нищие для музейщиков 90-е годы, она оказывала исключительную помощь в деле реставрации и реконструкции исторического центра Пскова, зная, что её работа не будет оплачена и вряд ли будет оценена по достоинству. «Надо решать по-человечески», – сказала тогда Наташа. С тех пор на годы это «по-человечески» стало лейтмотивом нашего содружества и никогда не обсуждалось, так как разумелось само собой.

Жизнь Наташи была пронизана высоким гуманистическим началом, признающим человека, несмотря на его слабости и душевные порывы, носителем хотя бы одной божественной искры разума. И никакие расчеты, планирование всего на свете не имели для нее смысла без этого осознанного гуманизма.

Сегодня, сокрушаясь о рано оборванной жизни, я вспоминаю слова утешения и надежды о бессмертном солнце ума, которое освещало Наташу, оставляя нам яркие отблески.

Три шага Юлия Селиверстова

Писать о Юлии Селиверстове непросто. Он владел словом трепетно и виртуозно, так, что не каждый читатель, воспитанный на упрощёнке Интернета и однодневных книжках, может дочитать до конца фразу Юлия. Тем более – понять ее во всей полноте смыслов. 8 апреля мы вспоминаем Юлия, год назад ушедшего от нас.

Я жив по давешней привычке,
Я – только литеры, бумага –
Я, взявший эту жизнь в кавычки
И отошедший на три шага.

Я, знавший этот мир в зачатье,
В расплаве, до явленья Слова,
В благословенье иль проклятье
Для вас из строк воскресну снова?

Наталия Новикова. 2013 год.

Год назад весенний воздух застыл, остановился над улицей Некрасова, над Псковским музеем. Дикая, невероятная весть: умер Юлий Селиверстов.

Год назад. Почему-то кажется, что просто уехал по своим делам, но вернётся. Кто-то слышал его шаги у нас в коридоре, его голос – он с кем-то здоровался. К кому-то он пришел во сне, сказал, что уезжал к родственнику.

Диалоги не окончены: мы ли его не отпускаем – или он нас?

Когда в 2008 году он вернулся в Псков, «в свой город, знакомый до слёз», и пришел к нам, реставраторам, – по старой памяти, мы были рады. Находили ему работу, а потом его приняли в Псковский музей-заповедник заведующим художественным отделом. Это было точное попадание – музейная работа не то чтобы увлекла Юлия, но это была его жизненная среда. Своей косностью, постоянным безденежьем она доводила Юлия до содрогания, и в то же время как искусствовед он не мыслил себя вне музея.

Конечно, личность Юлия изначально выходила за рамки музейной жизни. Его творческие способности, чувство слова не находили реализации в музейной деятельности.

Стихи он писал с юношеских лет, печатал на машинке, раздавал друзьям. Позднее, в 2007 году, при содействии близкого друга дома Селиверстовых, Саввы Васильевича Ямщикова, тиражом в 200 экземпляров была издана его единственная книжка стихов – «Этот город смертельно красив» [4]. Книгу эту автор посвятил Савве Васильевичу – своему другу и учителю. Но остались ранние и более поздние стихи, которые также должны быть опубликованы. Гордость и богатство современного Пскова – поэтический дар Юлия – нельзя забывать, много ли у нас сегодня поэтов в городе? Поэтов, пишущих от Бога, а не по заказу, поэтов, не просто рифмующих словесную шелуху, а несущих ответственность за свой дар.

Также серьёзно относился Юлий к статьям об искусстве и истории, которые он писал для «Псковской губернии». Также, предельно концентрируясь, он участвовал в диалогах о современных проблемах Пскова. Все темы рождались из действительности, из проблем и наблюдений, никогда не планировались заранее, а возникали непосредственно из совместных размышлений. Эту незаданность, боль, искренность чувствовали и читатели, судя по отзывам.

А Юлия, безусловно, интересовала реакция читателей на его статьи: он ревниво относился к рейтингу публикаций, живо реагировал на отклики читателей и не скрывал своих чувств.

Во все вопросы современной культурной жизни он вникал глубоко и оценивал своеобразно: неудобно, тяжело, неуместно для оптимиста-обывателя. Ощущение катастрофы не покидало его. И он часто говорил об этом: катастрофа искусства, происходящая на его глазах, была тем камертоном, который его не мог обмануть. Размышляя о состоянии современного искусства – буквально соприкасаясь с произведениями живописи, графики, скульптуры и лично общаясь с их творцами - он делал выводы о состоянии всей человеческой цивилизации.

Портрет Юлия Селиверстова. Анна Леон, 2010 г.

«Многое свидетельствует, что до перехода человечества в новое качество (конца Истории) осталось пройти несопоставимо меньше, чем до сего дня от начала.

Особо показательна в этом история искусств (как частный случай мировой истории). Здесь очевидна смысловая исчерпанность многотысячелетнего развития. Раскрыв её, мы постигаем близость восхождения человека к большему могуществу и свободе. Оценив (через опыт постмодерна) приходящее на смену искусству, мы можем в какой-то мере постичь общий характер нового состояния человечества. Наблюдается «схлопывание» всех форм и жанров в новом синтезе. Происходит визуализация литературы. К виртуальному гипертексту сводятся кинематограф, театр, музыка, пластика и то, что осталось от живописи. В конечном счёте, к отождествлению стремятся художник и его материал, автор и произведение. Через универсальную компьютерную сеть назревает создание коллективного гомункулуса - механического интеллекта. Так будут разрешены сверхзадачи величайшего из искусств - алхимии. Искусственный человек, результат овладения «философским камнем» (абсолютным знанием), уже не будет нуждаться в панацее для свободного продления себя во времени. Человек, замещая Бога, создаёт себя заново. Так происходит искомое дьяволом воплощение в Антихристе.

Главное качество постмира «по ту сторону» Истории - обретаемая человеком власть над временем, подобная нашей привычной свободе в пространстве. Возможность произвольного перемещения по оси времени (делающая его объёмным и обратимым) по-иному решит проблему смерти, которая будет осознана как иллюзорная граница личности, неуничтожимой в себе». [5]

Фрагмент рукописи, приведенной здесь, свидетельствует, с одной стороны, об отстраненном подходе Юлия к глобальным вопросам существования мира Земли, и с другой – о внутренней свободе, позволяющей ему выходить на уровень философских выводов. И о соблазне саморазрушения.

Красной нитью в стихах Юлия проходит даже не тема – чувство обречённого сердца. Сердце его и остановилось год назад, весенним предпасхальным днем.

И все же, все же:

Поэзия не терпит дисциплины,
Противны ей команды и свистки,-
Святая жажда разогнуть все спины
Ей стискивает обручем виски.
Века единый Бог Ее – Свобода,
Душа необорима и вольна,
Но рабской злобой темного народа
Певцу иная доля суждена.
Обречены на раннюю могилу
Не все ль поэты до скончанья дней?
Им ненавистны все, кто любит силу
И строит «рай», основанный на ней.
В душе певца светла иная вера.
Во что она? – попробуй, разбери!
Но с Гумилевым слава офицера,
И в свой полет ушел Экзюпери.
А вы, убийцы Лорки, Гумилева
И всех, чей крест неведом впереди, -
Вам можно все.
Лишь не исторгнуть Слова
Из мирозданья каменной груди.
Все сытые, кто смертный крик о Чуде
Привык встречать ухмылкой на лице,
Запомните!: все это так и будет.
Мечты певцов сбываются в конце.

Юлий Селиверстов. 1987 год.

Ирина ГОЛУБЕВА, искусствовед

1. Установлен в 1983 году Ассамблеей Международного совета по вопросам охраны памятников и достопримечательных мест (ИКОМОС), созданной при ЮНЕСКО, с целью привлечь внимание общественности к вопросам защиты и сохранения всемирного культурного наследия. Впервые на межгосударственном уровне День памятников и исторических мест отмечался 18 апреля 1984 года.

2. А. С. Пушкин. Вакхическая песнь.

3. Сегодня на фоне общей деградации, поразившей также и Министерство культуры, установлена другая форма паспорта, ориентированная исключительно на материальную ценность недвижимого памятника. Флаг им в руки, пусть будет больше судов, карающих за ненадлежащее содержание памятника, больше штрафов и других санкций. Правда, и коррупционных стимулов добавится.

4. Юлий Селиверстов. Этот город смертельно красив. М., 2007 г.

5. Ю. А. Селиверстов. Рукопись Бог Истории (опыт синтетической футурологии). 2009 год.