Первая Конная

Александр Питиримов. Фото: ПЛН

В прошлый раз я написал: «Питиримов хоть и живет в Пскове, но Пскова в его стихах нет». Теперь пробел восполнен. В этот пробел уместилась не только поэма «Трактир на Конной», но и несколько текстов покороче, в которых Пскову тоже отведена роль.

«Продолжаю работу в жанре стихотворной новеллы»

Александр Питиримов один вечер провёл на Конной, но не в трактире, а в библиотеке. Именно здесь он тёмным ноябрьским вечером прочёл перед публикой свои «Псковские тексты». А когда его спросили: «Пишете ли вы прозу?» – ответил: «Я пишу либо ответы на жалобы граждан, либо стихи. По-другому я не умею».

Жалобы граждан, как правило, поступают не на стихи. Питиримов – пишущий стихи чиновник, по совместительству редактирующий популярный в определённых кругах сайт «Поэзия.ру». Поэт на государственной службе – явление нередкое. Такое постоянно случалось и в русской истории, и в китайской, и во французской.

Профессия если и влияет на его стихи, то косвенно. Никаких обязательств перед редакциями у Питиримова нет. Он сам себе редактор. Издавать стихи, хотя их написано немало, он не спешит, говорит, что ему «есть куда потратить деньги».

Мы видим в чистом виде филолога (пусть и с юридическим образованием). В смысле человека, любящего слова. Русские слова. Питиримов погружается в русские слова, как другой погружается в тёплые морские воды. Видно, что это купание доставляет ему удовольствие. Он предпочитает дальние заплывы.

Однако помимо желания получить удовольствие есть в нём какое-то непреодолимое стремление установить порядок. То есть упорядочить стихию таким образом, чтобы возникшие слова выстроились в рифмы (достаточно вспомнить дневник Вадима Туманова, который он однажды перевёл на поэтический лад).

Получается, что Питиримов – переводчик. Он переводит одну реальность в другую. В итоге получается совсем не то, что было вначале.

Слушатели интересовались у Питиримова его любимыми поэтами. Кого-то он назвал, кого-то нет. Но стоит обратить внимание на не самого очевидного поэта - Владимира Высоцкого. У Высоцкого сюжет тоже играет немаловажную роль. Питиримов с его желанием навести порядок не может обойтись без сюжета. Он аккуратно нанизывает на него события. Но в конечном итоге сюжет всё равно исчезает за музыкой стиха. Любимый жанр он определил так: «Продолжаю работу в жанре стихотворной новеллы».

«Скобаря Бог не выдаст, свинья не съест»

Александр Питиримов живёт в Пскове не один год, но псковским поэтом его обычно не называют. И правильно делают. Ведь кто такие «псковские поэты»? О них Питиримов упомянул в начале встречи: «Былинность для многих псковских текстов характерна».

Вот уж точно, былинных героев у Питиримова нет. Зато есть многие другие: шулеры, чиновники, поэты, купцы, попы… Хотя в поэтическом сборнике с двусмысленным названием «Скобари» Питиримов публиковался. Но даже теперь, несмотря на целый псковский цикл, псковским поэтом Питиримова назвать язык не поворачивается. Видишь и слышишь, что в своих стихах он всё равно остаётся москвичом. Во время встречи в псковской библиотеке на Конной из его уст прозвучало: «Для меня Псков как декорация». И свой творческий метод он продемонстрировал наглядно, рассказав о том, как открыл карту города начала прошлого века и позаимствовал оттуда псковские названия. Так создавалась поэма «Трактир на Конной».

Скобаря Бог не выдаст, свинья не съест –
Полуштоф он огреет в один присест…

Скобарей Питиримов упоминает часто. Пожалуй, слишком часто. Всё-таки пока никто не опроверг Евгения Матвеева с его утверждением, что до середины ХХ века такое слово в русском языке не встречалось.

А Питиримов его в разных своих произведениях использует:

Опрокинь вдругорядь посошок-стопарь
И домой вдугаря, корешок-скобарь…

И звучит это примерно так же, как если бы, описывая Америку, автор сосредоточился на ковбоях, а описывая Англию – на кэбменах.

Питиримов и не скрывает, что продолжает смотреть на Псков глазами приезжего, который, правда, уже привык думать, что Псков для него дом. Но он ещё недостаточно привык, чтобы не удивляться этому обстоятельству.

Мир сжался до размеров Завеличья
Со странным ударением на «за».

Для него многое ещё остаётся в наших краях странным. Например, ударения в словах, выдающие приезжего.

Когда-нибудь осмелился бы речь я
О Запсковье: «Запсковье» – был бы квит,
Но в раку своего Замоскворечья
Забился бы, снобистский московит.

Не уверен, что то, что продемонстрировал Александр Питиримов псковичам, это именно псковский текст. Скорее, это игра на псковском материале. Художник Эдуард Шарипов во время вечера обратил внимание на то, что Псков сильно отличается от Москвы и Петербурга. Шарипов сказал: «В Пскове вообще нет времени. Здесь работает одно пространство». Мысль спорная, но согласиться можно с тем, что всерьёз о Пскове надо рассказывать не совсем тем же языком, что об обеих столицах.

«И трёхрядку-гармонь променял на плётку»

Питиримов из тех поэтов, кому важно почувствовать вкус и запах времени. Как написал совсем по другому поводу (в романе «Орфография») Дмитрий Быков: «Это был русский стих, прошедший суровую возгонку»). Возгонка - это переход вещества из твёрдого состояния сразу в газообразное, минуя жидкое. Что-то подобное старается делать Александр Питиримов.

В чёрно-белой картине
Под эпоху начала века
За рекою в трактире
Пуд, ей-богу, на человека

Солонины и браги
С едким привкусом керосина:
Прожигают бродяги
Деньги синего кирасира.

Но город Псков во всей этой истории начала прошлого века – для красного словца. Собственно, поэзия Питирмова во многом и основана на «красных словцах». Может быть, она для них и существует. Чем не цель - смачно их произносить?

Питиримову важно было заполнить строфы чем-то специфическим, псковским. Иначе бы это не был «псковский текст», иначе бы это стало похоже на привычные московские и петербургские строки. И тогда Питиримов прибегает к испытанному стилю а-ля рюс.

Там с мая по сентябрь такая Замошь,
Такая Заплюсь с ночи до зари.
Прости, машер, тебя зову я замуж
На Завеличье, чёрт его дери!

Сбитень, поп, трёхрядка-гармонь, вдругорядь, посошок, «струмент», накирялись, босота, червонец, целковый с гаком... Это, видимо, по мнению автора, соответствует особенностям Пскова.

Въехал, спешился конный,
Зашагал прямиком в обитель.
На столе под иконой
Ароматный курился сбитень.

Питиримов, конечно, играет. И не только словами, хотя ими – прежде всего. На кону у него и кони, и люди.

Если есть игра, то есть и проигравшие.

Временами кажется, что это какая-то уж чересчур поверхностная стилизация, доверху переполненная иронией.

Москва и Петербург во многих стихах и поэмах Питиримова – полноценные герои. Они дышат, они болеют, они страдают… Псков же – это пока что та самая декорация к спектаклю на заданную тему. Подошло время написать что-то псковское – раз уж жизнь надолго забросила автора в город, находящийся между Москвой и Ригой. И автор отдал городу должное. Упомянул Кром, паром, мирожских монахов, Завеличье, Запсковье… Честно попытался вдохновиться. И так как умения рифмовать он не утратил, у него получилось нечто особенное, то, что большинству исконно местных авторов неподвластно. Местным даже в голову не приходит сочинять об этом, да ещё так. Но от Питиримова всегда ждёшь чего-то большего. Не просто словосплетений, а выхода в какую-то другую реальность. Одной литературной игры мало.

Хочется узнать о родном городе то, чего раньше не знал. В поэтическом смысле. Свежий взгляд человека со стороны всегда полезен. Но здесь, пожалуй, новостей не дождёшься. Хотя среди слушателей в читальном зале нашлись люди, которые особенно отметили приобретённую за последние годы напевность.

Всё так, но эта напевность была присуща и более ранним его текстам. А пока что:

Продал старую клячу на колбасу
И трёхрядку-гармонь променял на плётку,
Потому как никчемна попу гармонь:
У Парома храпит лейб-гвардейский конь,
Запряженный в его пролётку.

Если ты попадаешь в сборник «Скобари», то рано или поздно напишешь что-нибудь вроде этого:

Так: «Завеличье».
В букве здешних правил.
И стал я «за» – не запил, не забил.
Но тем, что свой язык так оскобарил,
Я слуха своего не оскорбил.

Чтобы «оскобарить» язык, надо очень постараться.