Осторожно, сезон закрывается

В Пскове в переполненном зале 29 июня 2017 года завершился 73-й филармонический сезон. На некоторых концертах, проходивших в БКЗ Псковской областной филармонии в последние месяца полтора, были люди, которые на концертах псковского оркестра раньше вообще никогда не появлялись. Причина в репертуаре. К примеру, 12 мая 2017 года за пульт псковского филармонического оркестра стал израильский дирижёр Давид Зеба, а пела солистка Израильской оперы — сопрано Хила Баджо. Разумеется, репертуар в тот вечер был особенный. Не только популярная в России классика: Чайковский, Доницетти, Пуччини, Дворжак, Гершвин, Штраус, Легар — но и произведения Наоми Шемера, Якова Орланда, Мордехая Зеира…

Музыкальная кулинария

В прошедшем филармоническом сезоне симфоническому оркестру Псковской областной филармонии исполнилось 20 лет. Возраст такой, что при всём желании некоторые заметные произведения оркестр сыграть ещё просто не успел. И не только экзотику, но и самую очевидную классику.

Перед ещё одним майским концертом под названием «Загадка Россини, или Музыкальная кулинария» в разговоре с главным дирижёром псковского оркестра Эдуардом Банько выяснилось, что почти все увертюры Джоаккино Россини, кроме «Севильского цирюльника», псковский оркестр будет исполнять впервые (увертюры к операм «Сорока-воровка», «Шёлковая лестница», «Золушка», «Семирамида»...).

Более того, 29 июня оркестр впервые исполнил произведение, которое, казалось бы, не могло раньше пройти мимо нашего оркестра. Речь о сверхпопулярном «Болеро» Мориса Равеля. И тем не менее со сцены было объявлено: «Исполняется оркестром впервые».

Так часто бывает: произведения хрестоматийные, слышанные вживую и в записях десятки и сотни раз, наш псковский оркестр исполняет старательно, но не вдохновенно. Придирчивым меломанам есть к чему придраться. Но зато произведения менее известные звучат так, что о технике исполнения уже не думаешь. На закрытии сезона это, безусловно, была «Испанская симфония» Эдуара Виктуара Антуана Лало (или просто Эдуарда Лало). Важнейшая заслуга в этом известного московского скрипача Ильи Гайсина. Чем чаще псковский оркестр будет выступать с музыкантами такого уровня, тем интереснее он потом будет звучать даже без приглашённых именитых музыкантов.

Лало широкая публика не знает. Он жил в те времена, когда даже такие мастера, как Жорж Бизе с его «Кармен», иногда терпели фиаско. Особенно не везло операм Лало. Инструментальные произведения французского композитора Эдуарда Лало чуть более известны, и прежде всего — «Испанская симфония для скрипки с оркестром» (её иногда называют концертом-сюитой). «Испанскую симфонию» впервые исполнили в Париже в 1874 году. На премьере партию скрипки сыграл сам Пабло Сарасате.

Андрей Казимир и Эдуард Банько во время исполнения «Болеро» Равеля. Псков, 29 июня 2017 г. Фото: А. Кокшаров

Московский скрипач Илья Гайсин, который с помощью своей скрипки провёл такую линию, что вся симфония была исполнена на одном дыхании, несмотря на настойчивые попытки зрителей аплодировать после каждой части. Если так будет продолжаться, то, глядишь, мы когда-нибудь услышим на псковской сцене в хорошем исполнении «Русский концерт» и «Русские песни» для виолончели и фортепиано того же Эдуарда Лало.

О «Кармен» Бизе в вечер закрытия филармонического сезона тоже не забыли. После «Испанской симфонии» прозвучали две сюиты «Кармен» — № 1 и № 2. Но это было уже после антракта. Антракт же был самым подходящим временем, для того чтобы зрители обсудили перспективы будущего сезона. И не только музыкального, но и театрального — кукольно-театрального.

Дело в том, что накануне было объявлено, что соседнее с филармонией здание бывшего корпуса филологического факультета ПсковГУ передаётся Псковскому театру кукол (при этом туда же, в дом на улице Некрасова, 24, планируют вселить и ещё одно учреждение — псковский университетский лицей). Но здесь надо учитывать, что актовый зал бывшего филфака во время гастролей больших симфонических оркестров (во время фестиваля Crescendo, например) филармония использовала в качестве основной гримёрки для оркестрантов. В филармонии очень мало своих гримёрок. Теперь же предполагается, что университетский актовый зал переоборудуют под зрительный зал театра кукол. Про привычное здание театра кукол на берегу реки Великой и говорить нечего. Оно будет передано «другой организации».

Рокировка в длинную сторону, если с обжитого места срываются не шахматные фигуры, а люди и творческие организации, вещь сомнительная и может иметь побочные эффекты.

На всех перекрёстках

Тем временем антракт закончился. Зрители вернулись в зал — слушать французскую музыку об Испании: «Кармен» и «Болеро». Испания в ХIХ веке была в моде.

Испания для Франции ХIХ века это почти как Кавказ для России того же времени. Экзотика, романтика, свободолюбие, страсть, притяжение и отторжение одновременно… Страна близкая, но другая. Второе «мы». По этой причине многие авторы писали об Испании, ни разу там не побывав. Отчасти это была выдуманная страна. Но о ней постоянно говорили. Там всё время что-то происходило. Восстания (в том числе против Наполеона), перевороты… Испания, даже если судить только по газетам тех лет, была горячей точкой. Когда Эдуард Лало и Жорж Бизе сочиняли свои произведения на испанскую тему, в Испании опять стало неспокойно. 11 февраля 1873 года король Амадей I Савойский отрёкся от престола. В тот же день обе палаты кортесов, объявив себя Национальной ассамблеей, провозгласили Испанию республикой. Но она просуществовала недолго. 29 декабря 1874 года военные заговорщики провозгласили королём семнадцатилетнего Альфонса XII (Умиротворителя).

Хила Баджо (Израиль). 12 мая 2017 г. Фото: А. Кокшаров

Вскоре после премьеры «Испанской симфонии» Лало в Париже давали премьеру оперы «Кармен» Бизе. Не то чтобы это был полный провал. В первый год оперу показали, по разным данным, от 35 до 55 раз (до полного триумфа Бизе не дожил и скоропостижно скончался в возрасте 36 лет в 1875 году). Залы были полны. Но первое впечатление у парижской публики и у критиков действительно оказалось, скорее, отрицательным. Особенно когда начался третий акт. Претензий было как минимум две. Богатая и влиятельная публика, пришедшая на премьеру, не восприняла ни музыку, ни сюжет. Особенно сюжет, показавшийся вульгарным, скабрезным, безнравственным. Музыка же оперы, позднее ставшей самой знаменитой оперой в мире, воспринималась как недостаточно изысканная. Короче говоря, «Кармен» ругали за простонародность и потакание низким вкусам.

За прошедшие полтора века вкусы публики изменились. Да и сама публика тоже. Во всяком случае, «Марш контрабандистов» Жоржа Бизе в приграничном регионе никого не возмущает.

Правда, как бы сильно ни ругали Бизе, о Россини, несмотря на его заслуженную славу, при жизни писали и говорили ещё пренебрежительнее, особенно композитор Карл Мария фон Вебер. Ему принадлежат такие слова: «Этот выскочка Россини вообще не заслуживает даже того, чтобы о нём говорили». Действительно, зачем о Россини говорить? Его музыку надо слушать. Тем более что слова Вебера о том, что Россини совершенно бездарен и его музыку забудут года через два, не сбылись.

Если Жорж Бизе очень надеялся на успех свой «Кармен», то Морис Равель на успешное концертное исполнение «Болеро» не очень рассчитывал, ориентируясь на балет. Он говорил, что «Болеро» «никогда не решатся включить в программы больших воскресных концертов» из-за того, что мелодически, гармонически и ритмически пьеса однообразна. Но именно такая гипнотическая монотонность публику и привлекала. Всё-таки Равель жил и творил не в ХIХ веке, а в ХХ. Как писал очевидец, «Болеро» Равеля можно было услышать «на всех перекрёстках, насвистываемую и напеваемую всюду на улицах Парижа и провинции, в коридорах отелей за границей, в метро — повсюду». Фактически эта музыка стала «музыкой для лифтов». Дело дошло до того, что сам Равель сказал о самом своём знаменитом произведении: «К несчастью, это пустая музыка». С этим можно согласиться, если только иметь в виду, что главным инструментом в «Болеро» стал малый барабан — инструмент внутри пустой, но доходчивый.

Корни болеро — в Испании, но российский след тоже очевиден. Первые версии балета были сделаны хореографами Брониславой Нижинской, а затем Михаилом Фокиным. Оформлял балет Александр Бенуа, а чуть позднее Наталья Гончарова. Ну и, разумеется, главные партии танцевали Ида Рубинштейн, а позднее Александра Данилова. Как писал в стихотворении «Болеро» Николай Заболоцкий: «И эта пляска медленных крестьян... Испания! Я вновь тобою пьян!..» Испания во времена Заболоцкого вновь находилась в центре внимания: «Танцуй, Равель, свой исполинский танец, // Танцуй, Равель! Не унывай, испанец! // Вращай, История, литые жернова, // Будь мельничихой в грозный час прибоя! // О, болеро, священный танец боя!..»

Дирижёр Давид Зеба (Израиль). 12 мая 2017 г. Фото: А. Кокшаров

Заболоцкий упоминает в своём «Болеро» Долорес Ибаррури — Пассионарию, участницу республиканского движения в годы гражданской войны в Испании. Пляска «медленных крестьян» постепенно превращалась в беспощадную машину испанского диктатора Франсиско Франко. «Болеро» Равеля даже называли «звуковым образом зла». Но это только одна из интерпретаций. Чем талантливее музыка, тем больше с ней связано разного, часто противоположного. Но одно в «Болеро» Равеля считывается сразу: неотвратимость. Таков был ритм эпохи.

«Болеро» в концертном исполнении оркестра — тот редчайший случай, когда на авансцену выходит барабанщик. Малый барабан устанавливается рядом с дирижёром. Мы видим три палочки на двоих: две барабанные и одну дирижёрскую. В этом произведении известно точное количество барабанных ударов: 4 056, в неизменной последовательности (в двух размерах, повторяющихся 169 раз).

Главное — не сбиться. Так что могучий барабанщик Андрей Казимир свои аплодисменты и цветы получил заслуженно, обменяв 4 056 ударов на 4 056 аплодисментов.

Российские корни израильских песен

Массовый слушатель всегда с наибольшим энтузиазмом воспринимает музыку, которую знает с детства. Она уже в крови. Те же «Болеро» и «Тореадор, смелее в бой…»… В этом же ряду находятся песни, которые в мае 2017 года исполнил псковский оркестр с израильскими музыкантами. Половина исполнялась на иврите, но корни их совсем в другой стране — в России, в СССР. Взять хотя бы «Вечернюю песню». В Израиле она почти народная, но кому у нас неизвестен её русский вариант? «Город над вольной Невой, // Город нашей славы трудовой, // Слушай, Ленинград, я тебе спою // Задушевную песню свою...» (музыка Василия Соловьёва-Седого, слова Александра Чуркина). А под конец майского концерта прозвучало попурри из русских и израильских песен, которые оказались одним целым. Это были всем известные «Метелица», «Катюша», «Синий платочек», «Сердце», «Дорогой длинною...». Когда запел дирижёр Давид Зеба («Ты постой, постой, красавица моя. // Дозволь наглядеться, радость, на тебя...»), некоторые в зале вздрогнули — не привыкли видеть поющего дирижёра, повернувшегося к оркестру спиной.

Илья Хейфиц в статье «Российские корни израильской песни» сделал такой вывод: «От первых поселенцев 1880-х годов до большой алии 1990-х «российский» компонент в формировании населения Эрец Исроэл, а затем и страны Израиля был весьма значимым, а зачастую и решающим… Более того, сам сионистский проект был практически русским»… Соответственно, и творческая элита формирующегося национального государства была русской закваски. Социалистическая идеология, сближавшая еврейское население Эрец Исроэл с СССР, позволяла почти без адаптации использовать советские песни и русский фольклор чуть ли не до Войны Судного дня (1973 год)».

Как писал израильский писатель Амос Оз: «Часть еврейского населения Эрец Исроэл была влюблена в Россию времен Сталина…» По этой причине огромное количество советских песен той эпохи воспринималось как свои. Тем более что многие советские композиторы были еврейского происхождения (Исаак Дунаевский, Матвей Блантер, Вениамин Баснер, Александр Цфасман, Марк Фрадкин, Эдуард Колмановский, Владимир Шаинский, Ян Френкель, Аркадий Островский, Оскар Фельцман и многие другие). Оставалось только перевести слова на иврит. Был «Синий платочек» на слова Якова Гольденберга, а стал «Кхоль амитпахат». Зал в Пскове узнал знакомую мелодию с первых нот.

***

Следующая встреча с симфоническим оркестром Псковской областной филармонии в Пскове ожидается 23 августа. Концерт-разминку перед новым, 74-м сезоном назвали «Лунная река» — по песне Генри Манчини из фильма «Завтрак у Тиффани».

У любой реки, в том числе и лунной, должен быть мост. Иногда бывает достаточно взмаха дирижёрской палочки, чтобы он появился.

Чтобы оперативно следить за самыми важными новостями, подписывайтесь на наши группы «ВКонтакте», в «Телеграме» и «Фейсбуке».